Охотник на волков - Ли Виксен

– У меня не бывает снов, – прошептала я. Конечно, мне хотелось кричать, но, Войя подери, я боялась разбудить Аэле.

– А это и не было сном, – сказал маг, чьи пальцы слегка подрагивали. Он так и не восстановился после Заячьей пади.

– То есть это произошло на самом деле? – Я чувствовала угасающую резь в глазах, а тело холодило намного сильнее, чем должно было: в реальности я была одета.

– Не во сне и не наяву. В месте застывшего времени, наверное. Тот, кто тебя искал, это… – Маг задумался, явно подбирая слова. – Это существо принадлежит народу, который ты убиваешь.

– Монстрам?

– Оно зовет их обреченным народом, и оно в ярости. Ты убиваешь его собратьев. И у тебя это получается.

– Но ведь это не может причинить мне вреда? Оно ведь не рядом? – Я начала озираться и так вертеть головой, что рука Слэйто соскользнула с моего лба.

– Оно не рядом. Но, поверь мне, у него достаточно сил, чтобы заставить твое тело прекратить дышать или сделать так, чтобы ты перекусила своими же зубами собственный язык. У тебя есть лишь одно преимущество: ему сложно тебя выследить. Что-то ему мешает. То, что у него это получилось сегодня, – слепая удача. Но я этому поспособствовал.

– Ты-то здесь при чем? – Я приподнялась на локтях и погладила холодную щеку Слэйто. Я сделала это потому, что дала себе зарок чаще делать то, что мне хочется. – Ты пришел в этот недосон и спас меня. Накрыл плащом и защитил.

– Я – Ослепляющий, Лис. Мой магический след гораздо ярче, чем твой. Для существ, подобного этому, такой след – все равно что комета в небе. На озере кто-то выжил либо успел передать послание этому существу до своей смерти. Проклятое дитя идет с Высшим магом на юг. Они искали тебя через меня и нашли.

– Теперь такое будет каждую ночь? – Я почувствовала страх, будто он стал осязаем и вместе с холодными каплями пота побежал по спине.

– Отныне им будет сложнее выследить тебя. Я скрою свои магические следы до поры. А после Волчьего сада тебе и вовсе нечего будет бояться. Там я умру и не буду больше привлекать монстров к тебе. А до того постараюсь уберечь тебя от недоснов.

– Погоди, что ты сказал? Умрешь?

Он взглянул на меня затравленно. Его лицо под луной опять раздвоилось: мальчик – мужчина, блондин – брюнет.

– То есть в Волчьем саду умрет не Аэле?

– А почему это должна была быть Аэле? – Он недоуменно посмотрел на меня и погладил по лбу. – Аэле – самое главное, что есть в этом мире. Каждый раз, глядя на тебя, Лис, я в этом убеждаюсь – снова и снова.

– Это лишено смысла…

– Потому что надо поспать. Сегодня они точно не вернутся. Не бойся.

Он встал и, обойдя угасший костер, улегся напротив. Я отвернулась от совсем уже холодных углей, зная, что не засну до самого рассвета. А в голове стучало: он умрет в Волчьем саду, он умрет в Волчьем саду, он умрет в Волчьем саду.

Эту бессмысленную песенку Аэле напевала все утро. Несмотря на бесконечную любовь к малышке, мне хотелось затолкать ей в рот один из шейных платков Слэйто. Зато Пушку песня была по нраву. Он разве что не пританцовывал вокруг девушки, размахивая хвостом в такт словам.

– Знакомый мотив, а? – Монах подошел сзади так неслышно, что я чуть не подпрыгнула, услышав его голос. Сегодня поверх своей серой рясы из грубой шерсти Мастос накинул плащ, который не распадался на куски, видимо, лишь благословением его богини, столько на нем было дыр.

– По мне, так это мотив всех детских песенок на свете, – ответила я.

– Верно. Просто удивительно, как религия находит путь в сердца простых людей. Обычно это происходит как раз через детские песенки, ну и, пожалуй, еще через непристойные анекдоты, – рассмеялся монах хриплым, лающим смехом.

– Хотите сказать, в этой песне есть что-то религиозное?

Мастос огляделся: Аэле с лисом танцевали возле тропы, Слэйто сильно нас обогнал и теперь всматривался вдаль с холма. Убедившись, что мы одни и никто нас не слушает, монах решился заговорить.

– Более чем что-то. Это выжимка из религии, ее экстракт. Лис, через полчаса я покину вас. На ближайшем перепутье я сверну на восток, а вы пойдете своим путем. Но я чувствую, что должен предупредить вас. Вы не в той компании, в которой вам следовало бы находиться.

Я исподлобья взглянула на старика:

– Вас не волновало, что Слэйто – Сияющий, еще пару дней назад, в трактире. Что изменилось?

– Сияющий, ох… я не о вашем друге-маге говорю, а о ней, – кивнул в сторону Аэле монах. Девушка как раз взяла Пушка за передние лапы и вальсировала с огромным зверем, который, балансируя на задних, стал на редкость неуклюжим, но послушно угождал своей любимице.

Я прыснула:

– Так мне следует бояться Аэле?

Старик нахмурился и погрустнел, что добавило еще пару лет его и так немолодому лицу.

– То, что сейчас поет эта девочка, – это древний перечень фамилиаров.

Я приподняла бровь, демонстрируя, что не понимаю, о чем речь.

– Фамилиары – животные-компаньоны богов. Енот Ракано у богини Горуды, бык Рино у Кашми-хлебопашца…

– Знать этих животных преступление? – Я начала злиться. Меня впереди ждал Волчий сад, и мне было не до разгадывания глупых шарад.

Мастос тихо произнес:

– Кисуно – фамилиар богини любви Элеи. Огромный черный лис, всегда сопровождающий свою повелительницу. Необыкновенно умное и статное животное.

Я поглядела на Пушка с Аэле и произнесла только:

– Нет.

– Что бывает, когда Аэле гневается или расстроена? Не чувствовали ли вы болезненной пустоты в сердце, как будто там совсем не осталось любви?

Я вспомнила, как волна тоски сбила меня с ног возле заброшенной мельницы близ Тополиса.

– Что бывает, когда Аэле появляется среди людей? Разве она не становится центром внимания? Разве все без исключения, даже чванливые старухи и неумытые бандиты, не проникаются обожанием к этой малышке, стоит ей появиться на пороге?

– Нравиться другим не преступление, – заметила я, не смея отвести взгляд от девушки и лиса.

– Вы идете в Волчий сад, бывшее святилище богини любви, с огромным лисом и девушкой, чье имя, если его произнести задом наперед, звучит как Елэа – заокраинский вариант имени моей богини. Она излучает любовь, и Слэйто уже говорил, что ее безопасность – это высший приоритет. Потому что есть люди, чья смерть пошатнет весь мир. Ох, Лис, не будьте так слепы!