Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире - Джон Грогэн

Всю неделю меня преследовало чувство ноющей боли внутри. Это реальная физическая боль, смахивающая на желудочные колики. Я стал апатичным, вялым. Даже не было сил, чтобы переключиться – поиграть на гитаре, вырезать что-то из дерева, почитать. Я был обескуражен, не зная, чем себя занять. В конце концов просто стал раньше ложиться спать и к десяти часам вечера уже был под одеялом.

На Новый год нас пригласили соседи. Друзья выразили нам свои соболезнования, но все старались сделать разговор легким и увлекательным. И все-таки мне удалось поговорить на волновавшую меня тему. За ужином к нам подсели наши добрые друзья Сара и Дэйв Пэндл, супружеская пара, оба ландшафтные дизайнеры. Они переехали в Пенсильванию из Калифорнии. Супруги купили старый заброшенный сарай, перестроили его и теперь жили там. Мы долго говорили о собаках, а также о любви к ним и чувствах, одолевающих после смерти любимого животного. Дэйв и Сара пять лет назад усыпили свою любимую австралийскую овчарку Нелли и похоронили ее на холме возле своего дома. Дэйв совсем не был склонен к сентиментальности – стоик, выросший в семье невозмутимых пенсильванских голландцев, однако он очень тяжело перенес смерть Нелли. Он рассказывал, как бродил по густому лесу за домом, пока не нашел для ее могилы идеальный камень в виде сердца. Резчику лишь оставалось вырезать на нем надпись «Нелли». Прошло уже столько лет, а они все еще оплакивали смерть своего пса. Как сказала Сара, вытирая слезы: «Иногда на жизненном пути встречается такая собака, которая поселяется в твоем сердце, и ее невозможно забыть».

В следующий уик-энд я долго гулял по лесу и к утру понедельника, когда вернулся на работу, уже был готов к тому, чтобы рассказать о собаке, поселившейся в моем сердце, которую никогда не забуду.

Я начал статью с описания своей прогулки к подножию холма на рассвете с лопатой в руках. И рассказал, как мне было непривычно выходить на улицу без Марли, ведь он сопровождал меня повсюду на протяжении тринадцати лет своей жизни. «А теперь в одиночку рыл могилу для своего пса», – писал я.

И процитировал своего отца: когда я сообщил ему о том, что Марли пришлось усыпить, он сделал псу лучший за всю его жизнь комплимент: «Другого такого, как Марли, уже не будет».

Я долго размышлял над тем, как передать его портрет, и вот что у меня в итоге получилось: «Никто не называл его замечательной и даже просто хорошей собакой. Он был свободен, словно привидение, и силен, как бык. Радостно преодолевал жизненные передряги, нередко превращаясь в сокрушительную природную стихию. Он был единственной известной мне собакой, которую выгнали с собачьей площадки». И дальше: «Марли портил диваны, разбивал стекла, ходил в туалет где ни попадя, подбирал использованные консервные банки и прочий хлам. Что касается его разума, скажу одно: он гонялся бы за собственным хвостом до последнего дня, пребывая в убеждении, что находится на пороге великого собачьего открытия». Но недостатки не были сутью моего пса, и я описал его интуицию и способность к сопереживанию, его нежное обращение с детьми и его простодушие.

Мне хотелось рассказать о том, как глубоко Марли затронул чувствительные струны в наших душах. Именно он преподал нам самые важные в жизни уроки. «Человек многому может научиться у собаки, даже у такой странной, как наша, – писал я. – Марли учил нас весело и радостно проживать каждый день и всегда следовать зову своего сердца. Он научил нас умению ценить простые вещи: прогулка в лесу, первый снег, краткий сон солнечным зимним днем. Когда Марли постарел и здоровье его пошатнулось, он научил меня не терять оптимизма и не пасовать перед трудностями. Но главный его подвиг заключается в том, что он показал мне, что такое настоящая дружба, самоотверженность и подлинная верность».

Марли стал наставником. Я понял это только тогда, когда осознал его смерть. Он – учитель и пример для подражания. Да и могла ли собака, особенно такая неадекватная, дикая и неуправляемая, как наша, рассказать людям об истинных жизненных ценностях? Уверен, что да, могла. Верность. Смелость. Преданность. Простота. Радость. Благодаря Марли мы смогли понять вещи, которые в действительности оказались всего лишь мишурой. Собака не нуждается в престижном автомобиле, большом доме или дизайнерской одежде. Для Марли наш социальный статус не имел никакого значения. Зато он умел радоваться обычной палке на берегу океана. Собака оценивает других не по цвету кожи, вероисповеданию или принадлежности к какому-либо классу, а по внутренним качествам. Для собаки все равно, беден ты или богат, образован или безграмотен, умен или глуп. Подари собаке свое сердце, и она ответит тебе взаимностью. На самом деле все просто, и только мы, люди, более мудрые и сложные существа, вечно создаем проблемы, просчитывая, что имеет смысл, а что нет. Пока я писал прощальную статью о Марли, я понял: истина всегда была рядом с нами, от нас только требовалось открыть глаза.

И помог мне это осознать мой шумный пыхтящий пес с чудовищными манерами и чистым сердцем.

Я закончил свою статью, отдал ее редактору и отправился домой с чувством облегчения и радости бытия, будто с моих плеч свалилось тяжкое бремя.

Когда я пришел на работу на следующее утро, на телефоне мигала красная лампочка, сигналившая об оставленном сообщении. Я набрал код доступа и впервые в своей жизни услышал: «Ящик голосовой почты переполнен. Пожалуйста, удалите все ненужные сообщения».

Я полез в свою электронную почту. Там та же история. Пришло неимоверное количество сообщений. Надо отметить, что просмотр утренней почты был для меня своеобразным ритуалом, способом (хотя не всегда объективным) оценить резонанс, вызванный вчерашней публикацией. Пять-десять откликов означало, что послание не тронуло читателя, а несколько десятков писем оповещало об успехе. Но в то утро меня буквально засыпали сообщениями, темы которых звучали примерно так: «Мои искренние соболезнования», «О вашей потере» или просто «Марли».

Любители животных – это особый тип людей, с благородной душой, эмпатичных, возможно, немного склонных к сентиментальности, но с чистым и отзывчивым сердцем. Большинство среди тех, кто писал или звонил мне, просто выражали свои соболезнования. Они хотели сказать, что тоже пережили подобную потерю и понимают мое состояние. У многих читателей были старые собаки, и они так же, как и мы в свое время, жили в страхе перед неизбежным концом.

Одна пара писала: «Мы хорошо вас понимаем, приносим искренние соболезнования в связи с вашей утратой Марли и скорбим по нашей любимой Расти. Мы всегда будем по ним скучать, и никто их не заменит». Читательница Джойс благодарила: «Спасибо вам за то, что напомнили нам о нашем Дункане, который покоится на заднем дворе». Некая Деби прислала следующее письмо: «Наша семья понимает, что вы чувствуете. Прошлым летом мы усыпили своего 13-летнего золотистого ретривера Чуя. Многие из недостатков, которые имелись у вашей собаки, были и у него. Но когда в свой последний день он не смог даже встать, чтобы выйти на улицу, поняли, что не позволим ему больше страдать. Мы похоронили его на заднем дворе под красным кленом, который всегда будет напоминать о нем».