Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Ну да. Восемь облучаемых…

— Пора бы ими заняться, — Айзек, аккуратно сложив чертежи, вернул их Гедимину. — Хотя бы необлучаемыми. Литьё, подбор термоэлементов, обкатка… Двадцать два отдельных механизма. Начинай их собирать. Попутно, может, что-то доработаешь…

…Поршневую машину из шатра опять уволокли — видимо, в душевую. Гедимин в задумчивости забрёл в лабораторию — и едва смог по ней пройти. Со всех сторон поднимались защитные купола — Альгот развернул цех красителей. Он и сам тут был — методично обходил столы, глядя на манометры, свинченные с лабораторного оборудования и приделанные к перегонным устройствам. Гедимин, жестом успокоив его, протиснулся к литейной станции — и беззвучно выругался. Он пришёл как раз посреди процесса — чёрный песок в тиглях уже размягчился, но жидким ещё не стал, а это значило, что станция безнадёжно занята до самой ночи.

«Поработаешь тут, как же…» — думал час спустя сармат, угрюмо щурясь на попытки Скогнов вытянуть из стеклянного пузыря длинную трубку. У них почти получилось, но перегибать они её начали раньше времени — и сломали пополам, нарушив всю форму. Теперь они пытались её расправить. «Или додумаются переплавить, или так себе и заберут,» — думал Гедимин. Он уже попробовал отобрать бракованную деталь и отправить в переплавку — на него наверещали со всех сторон, и он отступил и теперь ждал, когда перестанет звенеть в ушах. «Когда они все уйдут, займусь поршневыми машинами. Для плавки металла эти печи надо перенастраивать. А вот стеклянных чашек наделать можно. Пока что — одну пару. Для ходовых испытаний. Айзек прав — всё надо проверить заранее.»

Скогны почему-то не спешили уходить — уже и все изделия вынесли, и Вепуат открыл портал для Сэта и вернулся в цех… Обступив его со всех сторон, карлики взволнованно пищали. Пока сармат отвечал им, Гедимин успел загрузить шихту в печь и отмерить нужное количество серебристого металла. Стеклянная скорлупа уже начала оплывать по краям, когда Вепуат выпроводил Скогнов за дверь.

— Уф! — выдохнул он, осушив флягу до половины. — Любознательные, мать моя колба!

— Чего им? — спросил Гедимин. Вепуат махнул рукой.

— Да всё то же — «зачем у чашки ноги», «почему горло кривое», «сколько в столе дырок»… В Синви уже всё выяснили, в Сэви выяснили, теперь расскажем Тоготу. Чего им друг у друга всё не выспросить⁈

…Без Скогнов ангар стал неожиданно огромным и очень тихим. Гедимин, стараясь не шуметь, заливал расплавленный металл в стеклянный шар. Ульсеновый слой ложился кое-как, сармату всё не удавалось распределить вещество равномерно. Когда он, шумно выдохнув в респиратор, убрал заготовку из печи, за правым плечом что-то шевельнулось. У стены, завернувшись в накидку, стоял Кут’тайри. Он даже не заметил, что Гедимин обернулся — его занимала только заготовка на стеклодувной трубке. Смотрел он очень внимательно, и в потемневших глазах горели оранжевые искры.

«Когда выбрался со склада?» — из-за печи Гедимин не видел, открыта ли дальняя дверь. Жаром вроде не тянуло — по крайней мере, горн с отодвинутой заслонкой грел сармату руки куда сильнее. Он снова покосился на Кут’тайри — жрец стоял неподвижно, разглядывая заготовку, и чего-то ждал. Выразительно пожав плечами, Гедимин прижал трубку фиксатором и взял со стойки вторую. «Теперь — внутренний слой. Неудобные тут всё-таки мундштуки. Перетяну стекло — опять металл перезаливать…»

Когда уже готовый шар, разрезанный по горячему надвое, остывал на поддоне, у стены снова что-то шевельнулось. Обернувшись, Гедимин успел увидеть только тень — жрец уже просачивался в едва заметную щель между дверью склада и косяком. Короткая красная вспышка — и створка погрузилась в паз.

Часть 23

12–16 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени — Сфен Молнии — Сфен Огня, город Аса’ан

12 день Мысли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Зелёный Пожиратель методично перекапывал пепел — что-то под верхним слоем «фонило», и живой радиодетектор это чувствовал. Гедимин думал, глядя на раскопки под ногами, что надо бы привязать к «червяку» шлейку, пока он не нырнул в какие-нибудь подземные полости. Вепуат раскручивал на верёвке дохлого «кальмара», следом металась стая «трилобитов» — сармату едва удавалось продержаться пару положенных минут, обычно чей-нибудь хоботок сдёргивал наживку с троса гораздо раньше.

— Heta! — выдохнул наконец Вепуат, уронив верёвку, и провёл когтями по рукаву брони. «Трилобиты», развернувшись в воздухе, закружились над ближайшим кратером.

— Жуёт пепел, — сообщил Гедимин, кивнув на хвост Зелёного Пожирателя — всё остальное спряталось под землёй. — Точно из светящейся линии. Так и идёт по ней.

— Звериное чутьё, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на дозиметр. — Гедимин… Может, тебе не ходить сюда со мной? У тебя и так — то работа, то дежурство. Видно же, что ты весь извёлся.

Гедимин качнул головой.

— Одному сюда нельзя. Если что — мы с холма даже сигнал не увидим.

Вепуат негромко фыркнул.

— Тебя это смущало?

— Я тогда броню поплавил, — Гедимин сердито сощурился. — И никакой пользы от этого не было. А тебе рисковать незачем. Мало ли, что тут случится. То война, то кочевники…

Вепуат едва заметно ухмыльнулся.

— Мне уже неловко. Отвлекаю тебя — то зверьём, то учениками… Может, мне встать на дежурство у реактора? Освободить тебе хоть пару часов…

Гедимин отмахнулся.

…«А ведь скоро ночь,» — думал сармат, глядя, как Скогны поправляют последние завитки на фигурных ручках большого кувшина. «Хотя — в это время тут всегда ночь. Не помню уже, когда выходил без фонаря.»

Вокруг кувшина шуму было много — Скогны, похоже, позвали всех, кто только был, на него смотреть — и почему-то позвали именно в цех, хотя на улице места было куда больше. Гедимин, оттеснённый к стене, молча щурился, ждал, когда его пропустят загрузить шихту, и думал, зачем Скогнам столько крупных, сложных в изготовлении и явно бесполезных посудин. «Нет бы чашек и мисок наделать, пока есть из чего.