Эльфийская песнь - Элейн Каннингем

– В любом случае храм принимает всех отверженных и больных, – сказал он. – А теперь расскажи-ка мне о твоем последнем путешествии.

И Данила поведал мудрому и доброжелательному эльфу о том, как его путешествие с первого же дня пошло не так, как хотелось. Он рассказал и о поединке с драконом, и о партнерстве Элайта Кроулнобара, и об усиливающемся давлении на его дядю, архимага Хелбена Арунсуна. Данила поведал и о своем решении воспользоваться эльфийской магией, и о заговоре против города. Наконец он дошел до арфы Жаворонок, ее могущества и связанных с ней проблем.

– И я обязан после всего этого передать ее в руки Элайта Кроулнобара, – закончил Данила свой рассказ.

– Учитывая все, что ты о нем рассказал, несложно предположить, что он употребит эльфийский артефакт во зло, – задумчиво произнес патриарх. После недолгого молчания, он поднялся со стула. – Здесь тебе сегодня больше нечего делать, зато ты сможешь кое-что узнать в храме. Пойдем, нечего ждать.

Несмотря на крайнее изумление, воспитание Данилы заставило его встать.

– Разве туда пускают людей?

– Только при определенных обстоятельствах. Ты – друг эльфийского народа, ты стремишься уберечь эльфийский артефакт от нечистых рук. Наш долг – оказать тебе помощь в этом деле. К тому же по нашей просьбе ты восстановил защиту острова. Так что будет справедливо, если мы отплатим тебе доверием.

С этими словами патриарх направился к выходу.

– Дождь все еще льет как из ведра, – заметил Данила.

– Да, – согласился патриарх и шагнул на улицу.

Арфист последовал за ним. Спустя некоторое время они добрались до белой мраморной лестницы, ведущей к комплексу зданий, украшенных причудливой резьбой и окруженных цветущими садами. Поспешно преодолев лестницу, они вошли в коридор, где сбросили промокшие накидки и отдали их слуге-эльфу. Эвиндал увлек Данилу дальше по коридору, в который выходило несколько дверей. У одной из них патриарх остановился и тихонько приоткрыл створку.

– Постарайся не шуметь, – предупредил он и проскользнул в комнату.

Данила сгорал от любопытства. Комнату была освещена несколькими белыми шарами, висящими под потолком. Из мебели Арфист заметил несколько удобных кресел, низкий столик с маленьким стулом и детскую кроватку. Нельзя было назвать меблировку роскошной, но все предметы отличались удобством и добротностью, а кое-где были разбросаны удивительные игрушки. На бархатной кушетке спал рыжий котенок, да еще одетая во все белое женщина сидела в углу в одном из кресел. Женщина улыбнулась Даниле и кивнула в сторону кроватки.

Арфист подошел ближе и заглянул под полог. В постели лежал эльфийский младенец, самая красивая девчушка из всех, кого ему доводилось видеть. Спутанные серебристые локоны обрамляли ее лицо, а маленький золотистый пальчик покоился во рту. Кончики немного удлиненных ушей еще были округлыми, а кожа в мягком белом свете отливала розовым и золотистым цветом.

– Кто это? – шепотом спросил Данила.

– Разреши тебе представить леди Азарию Кроулнобар, – так же тихо ответил Эвиндал.

Данила резко поднял голову:

– Дочь Элайта?

– Верно. Прошлой весной его эльфийская возлюбленная родила ребенка. Беременность была неожиданной и с самого начала проходила крайне неудачно. Мать скончалась при родах, и ее супруг остался с наследницей на руках. Со временем он осознал, насколько важно передать дочери все полагающиеся ей права, и пришел сюда, чтобы спросить, что он должен сделать, чтобы вернуть волшебное могущество Лунному Клинку. Я обязал его разыскать артефакт и передать храму. Теперь Элайт носит меч по праву и обычаям своего народа. Остальными подробностями я не буду тебя утомлять.

– Понятно, – медленно протянул Данила. Ему вспомнилось помертвевшее лицо Элайта, когда Вин заметил, что храм принимает всех отверженных и слабых. Хотя такого прекрасного ребенка трудно было представить в качестве отщепенца, деятельность Элайта лишала ее прав на наследство и родовое имя. Теперь Арфисту стали понятны мотивы поступков лунного эльфа. Вот только непонятно, осознал ли сам Элайт истинную цель своего испытания.

– Мне кажется, он рассматривает артефакт в качестве обычной платы, вроде той, которая положена любому священнику или магу за их услуги, – заметил Данила.

Эвиндал грустно улыбнулся:

– Ты хорошо его знаешь. Поиски артефакта – непростое испытание, и оно неизбежно меняет каждого, кто за них берется. Я надеялся, что за время поисков Элайт Кроулнобар постигнет самого себя и вспомнит об эльфийских корнях. Судя по твоим словам, этому не суждено сбыться.

Они тихонько вышли из детской.

– Друг мой, тебе необходимо отдохнуть, – сказал патриарх. – Этой ночью ты уже ничего не сможешь сделать. Мы с радостью предоставим тебе место для ночлега в этом здании. – Эльф неожиданно улыбнулся. – Мне только что пришло в голову, что храм уже давно не удостаивался посещения заклинателя.

– Жизнь полна таких маленьких сюрпризов, – ответил Данила.

Негромкий смех патриарха эхом прокатился но пустынным коридорам.

* * *

Ближе к ночи свежий восточный ветер прогнал бурю в море, и горожане с облегчением покинули переполненные таверны. Тишина после шторма казалась почти неестественной, и Каладорну казалось, что весь город был деморализован и угнетен, как и его коллеги бойцы на тренировочных площадках.

По дороге домой ему пришлось пробираться через лужи, идти сквозь клубы тумана, и мысли Каладорна невольно устремились к ушедшим в море друзьям. Как выдержат их корабли приближающийся шторм? Он почти завидовал предстоящей им схватке с неминуемой опасностью, ведь богиню моря и шторма можно было понять и умиротворить. Угрозы, нависшие над его любимым Глубоководьем и поколебавшие его собственную уверенность, были куда сложнее.

К удивлению Каладорна, дома его встретила Люция. Она приветствовала возлюбленного жаркими объятиями и подала бокал любимого вина.

– А где Антоний? – спросил Каладорн и поверх ее темных волос заглянул на кухню;

Нижний этаж замка был непривычно холодным и негостеприимным, совсем не таким, как можно было ожидать от его опытного камердинера. Каладорн устал и проголодался, а дурное расположение духа не располагало мириться еще и с домашними невзгодами.

– О, я отпустила его на всю ночь, – игриво ответила Люция. – Сегодня я сама буду тебе прислуживать. – После очередного поцелуя аристократка удалилась на кухню присмотреть за ужином.

Каладорн проводил ее взглядом, и предостережения Данилы Танна против его воли всплыли в памяти. Он не хотел им верить – и не верил! – но и оставить без внимания тоже не мог. Внезапно он заметил, что с кухни не доносится никаких запахов, предшествующих ужину. Обычно здесь пахло жареным мясом, свежим хлебом и тушеными овощами.

Каладорн посмотрел на бокал с вином. После недолгих сомнений он вылил содержимое в стоящий рядом горшок с цветком.