Пантера Людвига Опенгейма - Дмитрий Агалаков

Или…

Но что он мог сделать?!

Далеко за Пальма-Амой прогремела гроза. И тогда же, глядя на вымытую ночным дождем мостовую бульвара, он услышал знакомый стук, от которого тонкая змейка мурашек быстро пробежала по его спине. Давид сделал два шага назад… В соседнем окне, примостившись на карнизе, через стекло смотрел на него ворон.

Это был Кербер! Он исчез в ту же ночь, когда госпожа Элизабет давала свой незабываемый аттракцион в Пальма-Аме, и вот – вернулся…

Давид открыл окно, и ворон, как ни в чем не бывало, плюхнулся на пол. Он даже не обратил на нового хозяина внимания, словно видел его только вчера! Кербер заковылял к дверям, взъерошивая перья, крутя черной вороньей головой, хлопая крыльями.

Решение пришло к Давиду внезапно – нет, не просто внезапно! – но в тот самый момент, когда он услышал стук клюва в стекло. Давид понял: это – весть! Черная птица без коготка на правой лапке – весть ему, знак… Откуда? – на это ему было теперь наплевать.

Давид оглянулся – птица, оставляя за собой мокрый след, вразвалку покидала гостиную. Конечно, это будет шаг сумасшедшего, он знал об этом, но к черту рассудочность. Он сделает этот шаг – во что бы то ни стало! Давид чувствовал, как страшный, жуткий восторг душит его.

Глядя на свежий, усыпанный лужами бульвар, Давид полез за новой папиросой. Что ж, кажется, в мире идет война? Так почему бы не пойти у нее на поводу? Сейчас же, немедленно?..

С палубы парохода Давид вглядывался в город, так поспешно брошенный им одиннадцать лет назад. В Гроссбаде он оставил профессию, женщину, всю прежнюю жизнь. И никогда не пожалел об этом. Все было предрешено заранее! Но если бы кто-то сказал ему тогда, что случится с Давидом Гедеоном за эти годы, он счел бы того человека сумасшедшим.

На плече путешественника сидел черный, как ночь, ворон, вызывавший столько недоумения у попутчиков. Береговая линия, знакомые здания становились ближе. Находившийся в состоянии войны, город был хмур и суров. Казалось, одна только крепость радовалась всему, что происходило в мире. Стоявшая на семи ветрах, убранная насыпными валами и прочими оборонительными сооружениями, она ощетинилась батареями пушек.

Военную тюрьму Гроссбада называли «морской», потому что размещалась она в одной из крепостных башен, подножие которой омывали волны океана. Прямо из порта Давид отправился в комендатуру. Кербера он подкинул у дерева перед крепостью, бросив: «Жди». Пара часов в приемной, и адъютант коменданта предложил посетителю войти.

Капитан первого ранга в серебряных эполетах, похожий на огромную сонную рыбу, поднял на Давида водянистые глаза:

– Еще раз выражаю вам наши соболезнования, господин Гедеон.

Давид благодарно кивнул.

– Скажите, полковник, кем были эти террористы?

– Мужчина и женщина: оба индусы. Убит не только… э-э… господин Баратран, но еще двое пассажиров, одна из них – женщина, и матрос. К тому же в эти часы, здесь, в военном госпитале, кончается совсем юный лейтенант Орви Вер.

– Что будет с негодяями?

– Сейчас военное время. Случившееся для нас – диверсия. Их приговорили к смерти через повешение. Но мужчина-индус и так при смерти. Мы не можем повесить лежачего. Но сразу после его смерти приговор, вынесенный женщине, будет приведен в исполнение.

– Господин полковник, я могу поговорить с ними?

Военный внимательно поглядел в глаза просителя.

– Кто вам был этот господин Баратран?

– Он – мой учитель, – ответил Давид.

– Просьба странная, но я не стану чинить вам препятствия. Только не вздумайте убивать их в больничной палате. Иначе нам придется заниматься вами, а у нас и так слишком много дел.

Он взял лист бумаги и чиркнул на нем несколько строк.

– Возьмите, это вам будет вместо пропуска. Что-то еще?

– У кого бы я мог узнать подробности всего, что случилось на «Святой Катарине»?

– У Грэга Гризо, нынешнего капитана этого парохода. Кажется, он сейчас здесь, в крепости. Лейтенант приходится ему кузеном и, если не ошибаюсь, близким другом. Торопитесь, после кончины лейтенанта Гризо уедет в долгосрочный отпуск. Всего наилучшего.

Давид уже подошел к дверям, когда голос военного чиновника остановил его:

– Постойте, господин Гедеон. Вам ничего не скажет такой адрес в Цесареополе…

Давид быстро вернулся к столу. Полковник выдвинул ящик, вытащил оттуда залитый кровяными подтеками конверт и прочитал:

– Итак, «Цесареополь, улица Скакуна из Джиррля, дом, кажется, семьдесят восемь, медник Аль-Кабир».

– Нет, – Давид покачал головой и, чуть помедлив, спросил: – А что в этом письме?

– Письмо весьма странное, – продолжал полковник, доставая из конверта листок бумаги, сложенный вдвое. – Всего два слова: «Раджинав мертв». – Полковник посмотрел на Давида. – Это письмо, господин Гедеон, было обнаружено у той женщины, индуски, убившей вашего Огастиона Баратрана.

– Вы разрешите мне взять этот конверт? – спросил Давид. – Я верну его вам тотчас, как навещу этих людей.

– Берите, – кивнул полковник. – Можете оставить его себе. Сейчас война, господин Гедеон, и я не в силах открывать следствие по этому делу. Убийцы схвачены, с их смертью трагедия станет историей.

Через десять минут, с вороном на плече, Давид входил в военный госпиталь Гроссбада. Через холл, полный военных и штатских, двое санитаров несли носилки, на которых, укрытое белой простыней, лежало тело. Траурную процессию сопровождали двое – офицер-медик в белом халате и другой офицер – в форме капитана второго ранга, подтянутый, с аристократически выточенным лицом, мужественным и волевым.

– Похоронная составлена, Грэг, катафалк во дворе, – сказал военный медик. – Я возвращаюсь к своим больным. И да хранит Господь душу бедного Орви!

Они расстались. Давид вышел на улицу за двумя санитарами и военным. Когда тело грузили на телегу, оказавшуюся упомянутым катафалком, он подошел к офицеру.

– Капитан Гризо, если не ошибаюсь?

Офицер обернулся, покосившись на плечо незнакомца, где сидела черная птица, спросил:

– С кем имею честь?

– Давид Гедеон. Три дня назад на пароходе «Святая Катарина» был убит очень близкий мне человек – Огастион Баратран.

– А-а, тот старик…

– Да, именно он.

– Что вы хотите от меня? Рассказа о том, как все это произошло?

– Нет, – отрицательно покачал головой Давид.

– Что же тогда?

– Мне кажется, вы тоже потеряли близкого вам человека?

Гризо внимательно посмотрел на Давида.