Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства - Томас Сас

косметическая операция на носу. Если вы хотите хирургию грудных желез, это называется косметическая операция на груди. А если вы хотите хирургию на гениталиях… Вы сумасшедший!»581.

Макклоски правильно рассматривает хирургию по перемене пола как разновидность косметической хирургии. Но примеры, которые она приводит, плохо служат ее цели. Косметическая операция на груди усиливает хромосомно-социальную половую идентичность человека: она делает так, чтобы женщина выглядела более женственной. Транссексуальная хирургия делает противоположное: она меняет хромосомно-социальную половую идентичность, т.е. заставляет мужчину выглядеть как женщина (или наоборот)582. Замечание «если вы хотите хирургию на гениталиях… Вы сумасшедший» — слишком поверхностно. Если мужчина-христианин обращается в иудаизм или мусульманство, он делает обрезание и психиатры его не называют сумасшедшим. Легко понять желание Макклоски преуменьшить то, насколько его решение сильно расстроило его сестру, жену и детей. Психиатр в Айова-сити установил, что Макклоски — транссексуал, и сказал ему: «Я не могу сделать для Вас ничего»583. В этот раз Макклоски повезло. Однако в отношении психиатрии он был слишком наивен. Доктор сказал: «Я не могу сделать для Вас ничего». Он не сказал: «Нет ничего такого, что другой психиатр не был бы рад сделать с Вами для Вашей сестры». Дональд сообщает сестре о результатах визита. Она «впадает в ярость… “Я говорила с твоим психиатром. Он идиот” — выкрикнула она». Дональд возражает: «Пытаться госпитализировать меня было глупо». Он стоит на своем, и Лаура требует его госпитализации.

Он все еще не понял, как близко она приблизилась к этому… Он не знал, что она делает записи вроде «нерационально сердится… Я хочу, чтобы моего брата излечили от его мании… Я люблю тебя и хочу помочь тебе».

…Кто-то резко постучал в дверь. Шнауцеры истерически залаяли, как обычно, и его жена открыла. Наверное, какая-то доставка, подумал Ди [имя, которым Макклоски пользовался в период превращения из Дональда в Дейдру]. Но увидел двух мужчин в форме и поднялся. В чем дело? Вошли два заместителя шерифа в коричневой форме.

— Сэр, Вы должны пройти с нами. У нас имеется ордер.

— Имеется что?

— Ордер на арест для психиатрического освидетельствования.

Бог мой, моя сестра сделала это…

Сестра Ди и его бывший коллега по Чикагскому университету по имени Дэвид Гэленсон использовали процедуру недобровольной госпитализации, предназначенную для предотвращения самоубийств тех, кто решился прыгнуть с моста584.

Макклоски представлял «опасность» для сестры, — она привыкла считать его братом и не собиралась менять свой взгляд на это.

Ди не оказал сопротивления шерифам. Либертарианцы, вроде Ди, признают, что ядром государственной власти является летальное насилие. Учитывая его сотрудничество и в качестве уступки его социальному положению, заместители шерифа согласились надеть на него наручники спереди, а не сзади. Ди думал, что ему дадут шанс объяснить, доказать, что он не сумасшедший. Сумасшествие охватило мою сестру и Гэленсона, — подумал он. — Очевидно, это все глупость, и компетентный врач поймет это немедленно. Перемена пола не запрещена законом и не является свидетельством безумия. Положим, я хочу пластическую операцию на носу. В этом нет «опасности для себя», этого гибкого прикрытия психиатрического бандитизма. Безусловно, после этого психиатр отпустит меня домой585.

Макклоски все еще оптимист. Или, возможно, он отрицает реалии психиатрии — те разновидности садизма, на которые способны психиатры, с которыми он общался. Макклоски говорит о «психиатрическом бандитизме», но надеется на то, что «небандитствующий» психиатр его освободит. Он, пожалуй, еще не понял, что в Америке 1995 г. нашей эры психиатр тоже стал заложником своей профессии и закона586. Макклоски обнаружил, что недостатка в выдающихся психиатрах, которые счастливы были бы его госпитализировать, не было как в университете Айовы, так и в университете Чикаго. «Психиатры, не сообщая ему об этом, решили удержать его на восемь дней. Чувства, состояние, готовность сотрудничать или репутация жертвы не имели значения… Как и во многих других штатах, в Айове два человека, утверждающие, что знают жертву, могут поместить его на освидетельствование, если им удастся успешно солгать судье»587.

Как правило, для исполнения подобного заговора нужно немного больше. Ирвинг Гоффман справедливо отмечал, что требуется создание своего рода «воронки предательства» членами семьи и друзьями588. Вот как разворачивался этот процесс в случае Макклоски. Госпожа Макклоски посещает мужа в психиатрическом учреждении. Рассчитывая на прожитые тридцать лет «любви в браке», он обращается к ней за помощью.

— Сделаешь для меня одолжение?

— Что это? Я не хочу в это ввязываться.

Ди возразил, высказав, что он думает. Она не хочет в это ввязываться. Она, способная остановить это в любую минуту и спасти его, как я сделал бы для нее не задумываясь. Она могла бы сказать: «Это смешно. Вот мой муж. Он абсолютно здоров. Он хочет сделать пластическую операцию. Ничто из того, что наговорила его сестра как услышанное от меня, не является правдой. Отстаньте!». Дело против меня рассыпалось бы589.

Наконец, Макклоски осознает свою участь. Он вызывает адвоката и добивается рассмотрения дела в суде.

Ди с гневом слушал ложь про любовь, излагаемую его сестрой, и только передавал своему адвокату записки. Сестра свидетельствовала под присягой, что ее мать и брат страдали биполярным расстройством. «Она врет, — писал Ди (что мать и брат были госпитализированы по этой причине), — это не так»… Районный прокурор по громкой связи допросил Дэвида Гэленсона из университета Чикаго… Пожилая тетушка Гэленсона Элеонора, психоаналитик из Нью-Йорка на пенсии, также свидетельствовала по телефону. Ди сидел в ошеломлении… Далее последовало нечто, похожее на пытку. Выступать со свидетельством привели его сына… Сын Ди жил далеко. Однако он выступал, словами, звучавшими так, как если бы это было выступление собственно прокурора, — что согласно его собственному, не с чужих слов, опыту, его отец склонен сбежать, если его выпустить под подписку о невыезде, — этого знания у его сына быть не могло… Оплаченная государством ложь… Слушания растянулись на вторую половину дня. Судья пожаловался, что это было самое долгое заседание на его опыте590.

Макклоски освободили. Однако его сестра не успокоилась. Спустя две недели после слушаний о госпитализации Макклоски посетил ежегодное собрание Ассоциации истории общественных наук в Палмер-хаус в Чикаго, на котором чествовали его работу о риторике в истории экономики. В зал, где проходит собрание, вбегает сотрудник гостиницы:

— Профессор Макклоски, Вам срочно нужно