Венский бал - Йозеф Хазлингер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 104
Перейти на страницу:

И он написал: «Скорее всего, Ляйтнер не имеет такой возможности, т. к. наши компьютеры связаны не напрямую, а через интернет. Ляйтнер не имеет доступа к Beta-alternate-mailing. Соответствующий модем я подключил сам. Когда я ему это показал, он ответил: "Не хватало мне еще этих заморочек. Ты уже как-нибудь без меня". Ляйтнер – не в сети. Я знаю почерк его компьютера».

Поскольку для подготовки Армагеддона было бы неразумно оживлять старые международные контакты, мы начали поиски убежища для Файльбёка через бета-сеть, которую уже освоили. Beta-alteraate-mailing – недавнее нововведение, которое в некоторых европейских странах стало альтернативой преобладающим в Америке международным сетям. Число пользователей не достигало и 10 000, а финансирование осуществляли в первую очередь европейские партии «зеленых». Тут лидировали немцы. Нижайший счел необходимым подключиться к этому делу с самого начала. Мы выступали под именем Мормона – от Мормона 1 до Мормона 7. Через бета-сеть мы обеспечивали широкое распространение идеи Тысячелетнего Царства и, конечно, не избежали яростных нападок: «Нацисты, вон из сети! Здесь нет места нацистам!» Но мы упорно отстаивали свою позицию. Роль самого решительного защитника исполнял Мормон 4. Время от времени мы писали такое послание: «Идея Тысячелетнего рейха намного старше Гитлера. А тот факт, что он хотел украсть у нас эту идею, тем более побуждает к ее спасению. Сплотитесь, праведные, ведь только для вас открыты врата Тысячелетнего Царства».

В ответ на это – снова град протестов. Но, хоть и не сразу, у нас появились первые защитники со стороны. Тысячелетнее Царство стало вскоре наиболее часто обсуждаемой темой. В конце концов нам на помощь пришли даже религиоведы. Одна теологиня из Тюбингена уверяла в своем письме, что Тысячелетнее Царство первоначально было еврейской идеей, которую потом впитало раннее христианство. Мормон 4 ответил: «В Тысячелетнем Царстве мы хотим видеть только праведных, но никак не евреев». Это был почерк Файльбёка. Послание вновь вызвало бешеную атаку, которую мы пережидали всю ночь.

Наконец через сеть удалось подыскать место, где на первых порах мог бы укрыться Файльбёк. Некий художник-декоратор из Бремена, а может, человек, выдававший себя за такового, предложил аренду укромного уголка на острове Мальорка минимум на полгода.

«Идеальное место для художника и для того, кто хочет им стать», – писал он. Я позвонил ему из телефонной будки. Объект недвижимости принадлежал не ему, а какой-то даме, профессору-литературоведу из Ганновера, у которой, однако, не было доступа в нашу сеть. Он описал дом – старую усадьбу неподалеку от Сантаньи. Дом каменный, окружен миндальными деревьями, до моря километров десять, в хозяйстве – все необходимое, включая мопед и велосипед. К дому ведет проселочная дорога больше километра длиной. Я сказал, что через две недели могу случайно оказаться в Пальме и очень хотелось бы взглянуть на усадьбу. Где взять ключ и как до нее добраться? «Двери дома всегда открыты», – ответил он. Затем подробно описал дорогу. Когда я спросил, присматривает ли кто-либо за домом, он сказал: «В Сантаньи есть одна женщина, немка, она время от времени следит за порядком в усадьбе».

Художник сообщил мне ее имя и адрес. Я пообещал позвонить ему после того, как увижу дом, скорее всего – через несколько недель, смотря по обстоятельствам.

Когда я известил по электронной почте Нижайшего, он вызвал меня, достал из письменного стола пухлый конверт и передал его мне. Там была сотня пятитысячных купюр, то бишь полмиллиона. На мониторе появились строки: «Это на первое время. Усадьба будет незамедлительно снята и заранее оплачена».

Однажды – дело было в пятницу – я собирался встретиться с Нижайшим на Карлсплац. Я уже два раза приходил на встречу с ним. Обычно он обретался там во второй половине дня. Сначала я ненадолго задерживался, слушая его проповеди, а потом шел дальше. Он следовал за мной и, если вокруг не было ничего подозрительного, минут через десять вступал в разговор. На ходу мы могли перекинуться парой слов.

На сей раз его не оказалось. Я огляделся: никого, кроме бомжей и торговцев наркотой, ну и, конечно, сопляков, сбившихся в группы и смоливших свою дурь. Некоторые еле на ногах держались. Они либо висли на более крепких, либо садились на пол. Больше ждать я не мог, так как должен был идти в парк Шварценберга.

Файльбёк все еще не сдавался. Он стал осторожнее и не таким настырным, но по-прежнему пытался перетянуть нас на свою сторону. Это он предложил, чтобы впредь мы встречались в парке Шварценберга, исходя из того, что туда могут попасть далеко не все. Оплатив годовой абонемент, он получил ключ и сказал, что теперь вход нам обеспечен. В этом парке росли большие деревья, хватало и кустарника. Был даже маленький пруд. Люди встречались редко, но и среди них преобладали мамаши с детьми. Однако территория была настолько обширна, что мы без труда могли укрыться от посторонних взглядов.

Файльбёк пришел с рюкзачком, набитым до отказа. Он расстелил полотенце и с явным удовольствием выложил на деревянные подносики ветчину, салями, сыр, хлеб, перец, редиску и помидоры. Не забыл даже про соль и хрен. Наконец он вытащил из рюкзака четыре банки пива и поставил их в центр. Мы принялись за еду. Пиво пока не трогали. Потом подал голос Пузырь:

– Пикник без пива выглядит подозрительно.

Он открыл банку и начал пить. Кадык заходил ходуном. Утолив жажду, Пузырь выдохнул со сладостным стоном.

– Вот это кайф. – Он вдруг затрясся от смеха. Потом еле выговорил: – Я имел в виду: лед тронулся.

Мы особо не томили себя и тоже открыли банки.

– Хайль Гитлер, – сказал Файльбёк.

– Хайль Гитлер, – откликнулся Бригадир.

И вскоре заржали все. Файльбёк вспомнил, как мы хотели спрыснуть одну сучку, которую приняли за шлюху из Южной Америки, интимным аэрозолем. Это мы только выражались так. На самом деле собирались влить ей в одно место бутылку кока-колы. А когда заговорили с ней, она нам на исконном венском диалекте: «Вы чо, не фурычите? Я туда тока парнишек пускаю».

Сачок говорит: «Может, тебе аэрозоль для носа?» Она растерялась. Мы облапили ее. Файльбёк зажимал ей рот. Сачок приставил бутылку к ноздрям. Она закашлялась, коричневая шипучка брызнула сквозь пальцы Файльбёка. Другая швабра, которая все это видела, подняла шухер. Мы побежали через весь 15-й район к Западному вокзалу.

Пузырь попенял:

– Вы тогда бросили меня, свиньи. Я не мог за вами угнаться. Меня чуть сутенеры не сцапали.

– Не надо так нагружаться пивом, – ответил Файльбёк.

Оказалось, что он припас еще по банке на каждого. И вот, пока мы ели, пили и веселились, мне стало ясно, что для Файльбёка, хоть он о том ни сном ни духом, это было вроде последнего обеда смертника. Я ничем не выдавал своих мыслей. Об Армагеддоне и Нижайшем Файльбёк в тот вечер даже не упоминал.

Уходя, я сказал:

– Файльбёк, больше мы встречаться не будем.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?