Другое завтра. Хроники города, которого нет - Кали Эн

Йен прошёл мимо меня и облокотился о стену, запрокинув голову наверх. Вся его напряжённая поза кричала о гневе, что он испытывал в данный момент.

– Смотрю ничего хорошего.

– Он хочет отправить детей на войну.

– Что? – резко обернувшись, я пыталась понять услышанное.

– Этим юнцам даже восемнадцати нет. Они, конечно, выглядят как двадцатилетние, но это не меняет того факта, что они ещё дети.

– А почему он принял такое решение, он сказал?

– Да, он считает, что они давно готовы.

– Готовы к чему? К смерти? – усмехнувшись, я устало потёрла лоб.

– Видимо, к ней.

– Ладно, успокойся. Я поговорю с ним.

– Он не станет слушать.

– Ему придётся. Иначе я не расскажу про блок А, который мы нашли на днях со складом оружия. У меня тоже имеются козыри в рукаве.

– Так вот почему ты молчала, – одобрительно улыбнулся Йен. – Это была твоя подстраховка.

– Конечно! Ты думал, что я останусь ни с чем? Это не про меня. К сожалению или к счастью, у меня была хорошая школа под названием приют Торы Бригман.

– Тогда желаю удачи, – проговорив это, он сел на своё место и снова взял её за руку.

Её контрастные белые руки на фоне его смуглых.

Я прикрыла глаза, останавливая жжение внутри. Когда у меня получилось это, я резко развернулась на пятках и ушла прочь. Прочь от удушающего чувства, к которому я никак не могу привыкнуть. И возможно ли это вообще?

Перебирая ногами быстро ступеньки, я летела в сторону кабинета Голдмана. В моей голове никак не могло уложиться его последние решение по поводу детей. Я согласна с тем, что сейчас мы находимся в полной заднице. Людей нет, боеприпасы кончаются, как и продукты. В последнее время искусственно выведенный огород не хочет баловать нас своим урожаем. Может, стали слабее лампы или добытый чернозём чем-то отравлен, пока неизвестно. Но посылать детей на верную смерть, это уже слишком даже для меня. Не сказать, что я прониклась этими сорванцами, но мои уроки по рукопашному бою нас немного сблизили.

Дверь была приоткрыта, и я без малейшего сомнения толкнула её.

– Мистер Голдман, – влетев, я остановилась посередине кабинета.

– Ты что-то хотела Кора? – не поднимая глаз, он продолжал изучать карту, опираясь руками на стол.

– Да, хотела узнать, с каких пор мы посылаем детей на опасные задания?

Он не спеша поднял на меня взгляд исподлобья и спустя несколько секунд ответил:

– А ты против? Я видел их на твоём уроке по рукопашному, впечатляет.

– Это ваш аргумент?

Поправив очки одной рукой, он устало выдохнул.

– А что ты хочешь ещё услышать?

– Не знаю, это вы мне скажите. Им по шестнадцать лет, какие в задницу задания?!

– Подбирай выражения, пожалуйста.

– Не мне вам объяснить про обстановку наверху. Военные так и ждут, чтобы нанести удар, а эти каратели долбаные психи слишком близко подобрались к нашей территории. Вы хотите увидеть этих детей, подвешенных за крюки с перерезанной глоткой?! – мой голос звенел от напряжения и все мои попытки не поднимать тон заканчивались провалом.

– Кора, это дело решённое. Ты знаешь наши обстоятельства, людей нет, нам нужно как-то пополнять ряды солдат.

– Солдат? Так они для вас просто солдаты? А как же эта песня про семейные ценности, и что мы не просто рабочая сила, а семья?

– Мы и есть семья, а в семье все помогают друг другу.

– Бред собачий. Если вы отправите их в горячую точку, то забудьте про тот мною найденный склад, – сложив руки на груди, с вызовом посмотрела я.

– Ты меня огорчаешь, Кора.

– Вы меня тоже.

Голдман хотел что-то ответить, но как только он открыл рот, помещение пронзил мерзкий звук сирены.

За дверью началась шумиха. Люди бежали в сторону лестничного пролёта заряжая своё оружие.

– Военные! – выкрикнул пробегающий парень.

– Началось, – встревоженно выговорил Льюис, доставая из ящика пистолет.

– Считайте, мы отложили диалог, – бросив эти слова, я кинулась в коридор.

Забежав по дороге в оружейную комнату, я достала из шкафа снайперскую винтовку. Это оружие давно ждало своего часа.

Надев жилет и шлем, я направилась на крышу здания. Оттуда доносился крик и звук выстрелов. Когда я достигла лестницы, то надо мной раздался взрыв. Штукатурка мелкой крошкой посыпалась на головы людям, а клубни дыма словно сигаретный дым изо рта повалили с лестничного пролёта.

Пыль, запахи гари и чего-то химического заполнили ноздри. Лёгкие пытались избавиться от этого бешеного коктейля, вызывая кашель.

Подняв руку над глазами, чтобы хоть как-то спасти их от попадания грязи, я посмотрела наверх.

К моему удивлению, лестница осталась частично целой. Не теряя времени, я взобралась по ней на крышу.

Бездыханные тела и хаос, вот что я увидела, когда оказалась наверху. Кто-то оттаскивал раненных в укрытие, кто-то перезаряжал оружие, но мой глаз зацепился не за это. Остальная часть людей стояла у парапета, они словно замороженные смотрели на горизонт.

Преодолев небольшое расстояние, я растолкала зевак и вышла вперёд.

Sigur Ros – The Rains of Castamere

Порой странные вещи происходят в нашем мире, чего только не встретишь на своём пути, но то, что открылось мне сейчас, не поддаётся никакому объяснению.

– Что происходит? Кора? – раздался позади голос Йена.

Поравнявшись со мной, он умолк.

Повернув голову в его сторону, я хотела убедиться, что мне это не привиделось и он видит то же самое что и я.

– Что за чертовщина? – сдвинув брови в хмурую складку, непонимающе произнес он.

Солнце близилось к закату, окрашивая горизонт в тёплый оранжевый цвет. Город покрывался сумерками, открывая мрачную сторону этого мира.

Снег переливался синевой, а около ворот неподвижными статуями стояли военные. Живые и мёртвые. Будто экспонаты дома восковых фигур, не меньше пятидесяти силуэтов, среди которых были заражённые, ждали чьей-то команды.

– Похоже, у наших противников новые союзники, – сухим тоном произнёсла я и выстрелила в голову первой жертве.

Ева

John Murphy – Ratcatcher’s Story

John Murphy – Who Are You

Багровые синяки и глубокие ссадины на лице. Мелкие порезы от острых веток и болезненная бледность. Зеркало без стеснения обнажает все изъяны кожи. Пальцы касаются кончиков волос, точнее то, что от них осталось. Они клочьями торчат в разные стороны, придавая моему виду некое безумие. Когда их отрезали тупым ножом, то «парикмахера» мало волновала эстетика. Целью было оголить шею, где теперь находится клеймо в виде семёрки.