Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин

Водка, будучи стандартным продуктом, неплохо иллюстрирует динамику обесценивания советского рубля при отсутствии иных рыночных эталонов. В начале 60-х поллитровка «Московской особой» стоила 2 руб. 87 коп., из которых 12 коп. были ценой посуды. Довольно дорого: средняя месячная зарплата в переводе на жидкий эквивалент составляла 40–50 бутылок. Отсюда ныне забытый классический сюжет «соображения на троих», когда каждый из участников проекта инвестировал по рублю и в итоге получал в ближайшей подворотне почти полный стакан. Плюс оставалось еще 13 коп. на плавленый сырок или батон хлеба на закуску. Но если «Московской» в ближайшем продмаге не оказывалось и приходилось брать более дорогую «Столичную» (3 руб. 07 коп.), то стандартного трояка уже не хватало.

К концу 60-х «Московская» стала потихоньку вымываться из ассортимента и ее место заняла «Российская» (3 руб. 12 коп.). В мае 1972 г. вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма». Суть его заключалась в том, что руководство, как и в 1930 г., движимое неизбывной заботой о трудящихся (тогда водки нужно было больше, потому что очереди и дефицит), теперь в целях улучшения их здоровья повышает цены на государствообразующий напиток до 3 руб. 62 коп. На этикетке этой модификации в слове «водка» буквы выскакивали из горизонтального ряда вверх и вниз, за что технически грамотный потребитель назвал новый продукт «Коленвалом».

Пить из-за этого меньше не стали, но многие перешли на «чернила» — менее дорогое и менее крепкое (но еще менее полезное) пойло из разряда «плодово-ягодных вин» и прочих «вермутов». Однако и «Коленвал» недолго прослужил финансовой опорой державы: с середины 70-х его вытесняет «Экстра», которая в теории отличалась улучшенным качеством, а на деле лишь новой наклейкой и ценой — 4 руб. 12 коп. Да еще народной расшифровкой названия: «Эх Как Стало Тяжело Русским Алкоголикам!».

Реклама крепкого алкоголя, 1938 г. Автор А. Н. Побединский. Иллюстратор журналов «Пионер», «Вожатый», «Затейник», один из лучших советских специалистов по промышленной рекламе. Разработчик дизайна популярного в СССР журнала «Техника — молодежи». Источник изображения: http://www.kino-ussr.ru/ uploads/posts/2012-08/1344593 188_kino-ussr.ru-plakati-o-torgovle014.jpg

Антиалкогольный плакат 1958 г. Автор А.Г. Мосин (1924–1979). Заслуженный художник РСФСР. Окончил Ростовское художественное училище, иллюстрировал книги Шолохова, работал художественным редактором в журнале «Дон». Источник изображения: https://www.historyworlds.ru/gallery/raznye-temy-iz-istorii/sssr1/ cccp-plakat/&fstart = 9

К концу 70-х, на закате брежневской поры, русским алкоголикам стало еще тяжелее: накопленная рублевая эмиссия в очередной раз грозила вырваться из-под контроля, что вызвало к жизни новые бренды, из которых особенно запомнилась водка «Русская», так как она стала первой (после денежной реформы 1961 г.), чья цена выросла без изменения названия: изначально бутылка стоила 4,42, а в 1981 г. взлетела до 5,30[108]. В водочной истории СССР 1981 г. запомнился еще и тем, что повысилась цена не только содержимого, но и стеклянной тары — с 12 до 20 коп., из-за чего ценники стали оканчиваться на ноль вместо привычной двойки или семерки. Вероятно, тоже для удобства трудящихся.

Пришедший в начале 80-х Ю.В. Андропов в поисках утраченного времени и социальной поддержки попытался выступить наперекор экономической детерминанте, запустив в продажу напиток по 4 руб. 70 коп., прославившийся как «Андроповка». Она называлась просто «Водка», но расшифровывалась благодарными потребителями как «Вот Он Добрый Какой Андропов!». Впрочем, человеколюбивая инициатива завяла еще при жизни добряка из КГБ: страна погружалась в афганскую войну, цены на нефть снижались, партии и правительству не оставалось ничего, кроме ускоренной эмиссии. И, соответственно, очередного повышения цен на главный продукт внутреннего спроса.

Народный эпос на закате эры Л. И. Брежнева вполне квалифицированно описывает судьбоносные экономические тренды:

В начале горбачевской эры цена бутылки колеблется уже около 10 руб., заметно меняясь вместе с названиями от места к месту. Что, кстати говоря, есть тайный признак ослабления централизма: региональные толкачи выбивают разрешение на производство местных вариаций Главного напитка с более высокими ценами — в целях борьбы с временными трудностями.

В интегральном итоге менее чем за 20 лет средняя цена на бутылку выросла в три с лишним раза. Что тесно коррелирует с ростом рублевой эмиссии. Примерно такими же темпами росла и вся советская экономика (сегодня сказали бы ВВП), объем которой измерялся в деревянных рублях — а в чем же еще ему было измеряться при запрете на рыночную конвертацию. В переводе на человеческий язык это значит, что рост был дутым, обеспеченным в основном за счет печатного станка. Тот же продукт того же качества на ровном месте демонстрирует трехкратное увеличение производства по денежным показателям.

Куда там гнилому капитализму, который с трудом показывает 3 % ежегодного роста и страшно радуется, если получается 4–5.

К сожалению, феерический советский рост был хорош только в статистических таблицах, в отчетности партийных съездов и на плакатах с красной ломаной линией, устремленной вправо-вверх. Деньги, люди и водка (равно как и хлеб, сталь, жилье, дороги и все остальное) взаимодействуют друг с другом не только на патриотических картинках.

С отходом от тотальной монополии, планомерного поступательного развития (и, следовательно, эмиссии пустых денег) быстро сошли на нет и оба могучих пласта водочного эпоса: лицемерно-официозный, пронизанный неустанной заботой о благе трудящихся, и ответный скоморошески-низовой, из подворотни. Отныне водка всего лишь водка; не меньше, но и не больше. Сакральность эпохи выдохлась вместе с ее символами.

Но цифры остались. И губительная привычка тоже. Хотя постепенно она тоже ослабевает — вместо водки люди стали употреблять больше вина и пива. Ну и на том спасибо.

Сталин и солдаты

14 марта 1946 г. в интервью газете «Правда» И.В. Сталин говорит: «В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на немецкую каторгу около 7 миллионов человек. Иначе говоря, Советский Союз потерял людьми в несколько раз больше, чем Англия и Соединенные Штаты вместе взятые».