Моя малышка - Мэри Кубика

Передо мной на кровати лежит комплект белья – светло-розовый кружевной бюстгальтер и трусики. Переодеваюсь и, открыв дверцу шкафа, ныряю внутрь чуть ли не по пояс. Сзади, на вешалке из магазина, нахожу то, что искала. Платье до сих пор под пластиковым чехлом. Ни разу не надевала. Развязываю узел и аккуратно снимаю чехол. Когда ткань соскальзывает на пол, вспоминаю день, когда купила это платье. Было это месяцев семь назад. В тот день позвонила в любимый стейк-хаус Криса в старом отреставрированном особняке из бурого песчаника на Онтарио-стрит и зарезервировала столик в тихом углу подальше от бара. Тот самый, за которым Крис сделал мне предложение. Договорилась с Дженнифер, чтобы Зои переночевала у них с Тейлор, и ушла с работы пораньше, чтобы успеть в парикмахерскую. Там мне сделали стильную боковую укладку. К новому платью и черным лодочкам на невысоком тонком каблуке – то, что надо.

Снимая платье с вешалки, продолжаю вспоминать тот день. Не успела даже надеть этот великолепный наряд, как звонит Крис. Он принялся долго и нудно жаловаться на какое-то задание, которое ему дали буквально в последнюю минуту. Причем в трубке слышался ее голос. Голос Кэссиди, зовущей моего мужа. Так годовщину нашей помолвки Крис встретил с ней, а не со мной.

– Ничего, потом обязательно что-нибудь придумаем, – обещал Крис. Но разочарованный тон звучал как-то неискренне, будто на самом деле муж даже радовался, что ужин сорвался. – Скоро, только не сегодня.

Провожу пальцами по черному креповому платью-сорочке с пуговицами на спине. Потом надеваю поверх розового белья и смотрю на свое отражение в большое зеркало. Тот октябрьский вечер в день нашей помолвки провела не с Крисом, а с Грэмом. Услышав за стеной звуки телевизора, сосед решил заглянуть на огонек. Я ведь ему говорила, что дома у нас никого не будет. Грэм стоял в дверях и смотрел на меня с искренним сочувствием. Без слов понял, что произошло. Я, вместо маленького черного платья одетая в халат и тапки, с растрепавшейся праздничной прической. По телевизору шоу «Угадай цену». В микроволновке разогревается замороженный ужин.

– Эх, не заслужил он такого счастья.

Вот и все, что сказал Грэм. Потом принялись вспоминать студенческие годы и по такому поводу решили сыграть в алкогольную игру, рассчитанную на людей намного моложе нас. Благо любимого светлого эля у Грэма в квартире оказалось много. В конце концов напились до такой степени, что воспоминания про мужа-трудоголика, в день годовщины сбежавшего от меня на работу, отошли на второй план. Заснула прямо на диване, а на следующее утро проснулась в окружении пустых бутылок. Всего двенадцать штук – и на журнальном столике, и на полу, повсюду. Посередине столика стояла ваза с букетом цветов. Слабая попытка Криса загладить вину. На работу муж ушел, пока я еще спала.

Размазываю по векам дымчатые тени, подвожу глаза, крашу ресницы черной тушью, крашу губы бордовой помадой, потом тру их друг о друга, а излишек стираю салфеткой. Собираю волосы на затылке в свободный узел. Конечно, с роскошной прической за шестьдесят долларов никакого сравнения. Наклонившись, достаю из шкафа коробку с черными лодочками. Надеваю тонкие чулки и обуваюсь. Потом некоторое время стою перед зеркалом.

Прохожу мимо малышки, безмятежно спящей на полу на розовом одеяльце. Замираю, глядя на нее, но тут же одергиваю себя и продолжаю путь. Всего-то и хотела убедиться, что она спит и моей отлучки не заметит. Потом выхожу в коридор и осторожно закрываю за собой дверь. Не даю себе времени опомниться и засомневаться.

Не успеваю постучать во второй раз, а Грэм уже открывает дверь. Вот он стоит, как всегда сногсшибательно выглядящий и улыбающийся. На Грэме джинсы и майка. Окинув взглядом платье, прическу и макияж, Грэм восклицает:

– О-ля-ля!

Завожу руки за спину и принимаюсь расстегивать платье. Ноутбук Грэма стоит на мягких подушках дивана. Играет песня Нины Симон.

– Ты что… – От растерянности Грэм даже не заканчивает вопрос. Заводит меня в квартиру и закрывает дверь.

Через голову снимаю платье, выставляя напоказ розовое белье. Судя по взгляду, каким Грэм смотрит на кружево, насчет ориентации соседа Крис ошибся.

– Не надо, потом будешь жалеть, – предупреждает Грэм.

Заверяю, что не буду. Подхожу к нему, окидываю взглядом его безупречную фигуру и позволяю Грэму обнять себя за талию. Да, ничего не скажешь, друг он хороший – всегда готов прийти на помощь и оказать услугу. Чисто по-соседски, из вежливости, думаю я, когда Грэм ведет меня мимо дивана в спальню, к незастеленной кровати.

Было поздно. Из-за двери не раздавалось ни звука. Джозеф уже приходил и отправился в свою спальню. И вдруг меня разбудил низкий, хриплый вопль, от которого сразу подскочила на кровати. Помню, как в окно светила луна – единственный источник света на черном небе. Вдруг крик оборвался, и опять наступила тишина. Даже засомневалась, не приснилось ли мне. Лежала под одеялом, глядя на луну и чувствуя, как постепенно замедляются дыхание и пульс. Облака медленно, лениво наползали на луну, старые деревья в темноте превратились в черные силуэты, тянущие друг к другу ветки, точно хотели взяться за руки.

И тут раздался скрежет металлического ключа в замке. Чья-то рука торопливо нажала на ручку. Ожидала увидеть в слабом свете из окна в коридоре фигуру Джозефа. Но в спальню с безумным видом ворвался не кто иной, как Мэттью. В дрожащей руке был зажат острый нож, кровь с которого капала прямо на мое одеяло.

– Вставай, Клэр, – отрывисто бросил он. – Пошли.

Долго себя упрашивать не заставила – сразу протянула Мэттью руку, и он помог мне встать.

– Тебе надо уходить, Клэр, – велел он, порывисто сжав меня в крепких объятиях. – Беги отсюда.

Мэттью сунул мне в руки одежду – спортивную куртку, кеды, какие-то огромные штаны – и велел одеваться.

– Быстрее, – торопил Мэттью. Голос у него дрожал.

– Что случилось? – спросила я. – И куда я побегу?

– Возле двери стоит сумка, – будто не услышав вопроса, продолжил Мэттью. – Вернее, чемодан. Там все, что тебе понадобится.

Он схватил меня за руку и потянул за собой по коридору. Было тихо. Дверь в спальню Джозефа и Мириам была закрыта. Проходя мимо нее, невольно вздрогнула. Уже догадывалась, что за ней скрывалось. Или я ошиблась? Даже не знала, что хуже. Был только один способ узнать наверняка – спросить напрямую.

– А как же Джозеф? – произнесла я, хотя уже все понимала. Кровь, эта закрытая дверь, то, что мы с Мэттью, сбегая по скрипучей лестнице, топаем вовсю… Джозеф убит. Это он кричал. И кровь на ноже его.

На нижней ступеньке Мэттью сжал мою руку и притянул меня к себе. Шепнул на ухо:

– Знаю, что он с тобой делал.

Когда услышала, что Мэттью известен мой позорный секрет, даже ноги подкосились. Но не от страха, а от облегчения. Сразу камень с души свалился. Больше не придется тащить этот груз одной. Представила, как Джозеф все эти годы заходил ко мне в спальню, когда пожелает, а Мэттью лежал за стеной и слушал. Обнимаю его и никак не хочу отпускать, но Мэттью повторяет: