Кутерьма вокруг хирурга - Татьяна Луганцева

– Что ты меня так разглядываешь?

– Правда, ты бы мог пойти другим путем…

– Каким путем? Куда? О чем ты говоришь?

– Скажи, сколько стоит приват-танец стриптизерши для тебя лично, чтобы можно было побеседовать с девушкой наедине за деньги?

– Почему тебя интересует этот вопрос? – взлохматил русые волосы доктор. – Я не знаю, в разных клубах по-разному.

– В дорогом клубе, – уточнила она.

– Не меньше двух тысяч долларов, я думаю.

– Какие глубокие познания, – вздохнула Фрида, – нет, мои пятьсот баксов явно принесли экономию.

– Ты о чем? – всполошился хозяин дома.

– Я хочу бай-бай, – помахала она рукой и взбежала по лестнице вверх.

Венсан остался внизу в полном недоумении и разочаровании.

Ночной клуб «Кокон» располагался в центре Москвы и светился всеми огнями радуги. Перебить его могла только иллюминация какого-нибудь казино, обещающего баснословные выигрыши и расположенного у помойки в подворотне. Фрида на каблучках-шпильках направилась к служебному ходу.

– Вы куда, цыпочка? – преградил ей путь охранник.

– Я по объявлению о наборе в стриптиз-шоу.

– По коридору прямо до конца и налево до упора, спросить Артема Анатольевича, – ответил ей охранник со стеклянным, ничего не выражающим взглядом.

Фрида прошла мимо, обдав его волной французских духов. Артем Анатольевич – мужчина плотного телосложения, в дорогом костюме, с толстой сигарой во рту, взгляд его напоминал рентгеновский луч, посмотрел на нее.

– По какому вопросу?

– Хочу участвовать в стриптиз-шоу.

– Вы работали?

– Нет, но есть балетная подготовка и курсы эротического танца.

– Возраст?

– Двадцать пять, – не моргнув глазом, ответила Фрида.

– А я думаю, тридцать. Несмотря на то что сохранились вы неплохо, поздно вам начинать заниматься этим делом. – Артем Анатольевич с неприязнью посмотрел на кипу бумаг у себя на столе.

– Что же мне делать? – не ожидала такого поворота событий Фрида.

– Это ваши проблемы.

Она просто окаменела у его рабочего стола, никак не желая смириться с тем, что ее не берут в стриптизерши. Артем Анатольевич устало поднял на нее глаза.

– Что, сильно нужны деньги?

– Ну да… – призналась она.

– Могу предложить поработать подавальщицей.

– Чем? То есть кем? – не поняла она.

– Подавальщицей. Девочки между номерами должны быстро восстановиться и переодеться, и есть особы, которые должны быстро подавать им одежду, воду, менять обувь…

Такого унижения в любой другой ситуации Фрида не потерпела бы, но в сложившихся обстоятельствах она проглотила и это.

– Я согласна, может быть, я чему-нибудь научусь от девиц, и вы потом посмотрите мой танец.

– Опять она за свое! Не надейся! Возраст у тебя не тот, сухая, как вобла, да без опыта… Рожавшая? – вдруг спросил он.

– Что? А-а, нет.

– Хоть фигура не испорченная… А то некоторые еще меня уверяют, что только ребеночка родят для себя и сразу же вернутся на сцену. Приходят – грудь отвисшая, бедра круглые, живот дряблый, тьфу!

– Но детей-то кто-то должен рожать, – возразила Фрида. – Мальчиков, например, ваших будущих клиентов.

– Только не мои танцовщицы! Ладно! Иди в уборные-гримерные, спросишь Таню. Она расскажет, что делать.

– А оплата? – спросила Фрида напоследок.

– Будешь добросовестно работать, не обижу. У нас прибыльный клуб.

Таня, женщина тридцати пяти лет, встретила ее, как ни странно, приветливо.

– Помощница мне? Очень хорошо! Бывшая танцовщица? – полюбопытствовала она.

– Нет, хотела ею стать, да вот не взяли.

– Эка ты шустрая! Надо обладать или сверхъестественной красотой, или сексуальной внешностью, или иметь огромный опыт работы. Девчонки, чтобы получить такое тепленькое место работы, огонь и воду прошли. Так что не расстраивайся, будешь работать со мной в клубе, не пропадешь. Здесь такие денежные мужики появляются, а ты такая красивая, что тоже сможешь найти себе кого-нибудь. Открою тебе один секрет: девушки, работающие официантками и просто крутящиеся в клубе, чаще находят себе богатеньких любовников. Стриптизерши разогревают пыл мужиков и уходят со сцены, а тут можем появиться мы и взять их готовенькими. Смотри, здесь висят боа всех расцветок, какие только возможны. Этот шкаф предназначен для обуви девушек-танцовщиц, они носят специальные туфли на огромных платформах или на высоких каблуках, это очень эффектно выглядит со сцены и зрительно удлиняет ноги. Вот эти шкафы со всевозможной специфической одеждой для эротического танца. Каждая девушка придумывает себе образ, ты потом научишься разбираться в этих тряпочках и бюстгальтерах, шнурочках и тесемочках.

– Скажите, а где одевается Александра? – спросила Фрида.

– Ты что имеешь в виду – кличку или имя?

– Имя. Александра Беликова, – вспомнила медицинское заключение Фрида.

– А… Саша-то, а ты откуда ее знаешь?

– Я поклонница ее танца, наблюдала за ней и пыталась повторять ее движения.

– Да… Саша неплохо двигается, только она испортила себя, – задумалась «подавальщица» Таня.

– Чем?

– Вставила себе искусственную грудь и потеряла свою изюминку, я ее очень ругала за это.

– Да? Я еще не видела ее в новом образе. А внешне она тоже изменилась?

– Внешне? Лицом, что ли? Нет, такая же все, если не считать перекрашенных волос. Я тебя с ней познакомлю, поговоришь со своим кумиром. Она простая девчонка, без комплексов и без жлобства.

– А Саша не дружит ни с кем из криминала?

– Чего боишься, что ли? Откуда я знаю подробности ее личной жизни? Некоторые девчонки приторговывают собой, это есть, но это сугубо их дело. А у мужчин, посещающих клуб, удостоверение личности не спрашивают. Хотя у Шурки-то как раз есть постоянный партнер, какой-то бизнесмен из Белоруссии, с ее родины. С ним она встречается уже года три. Тут разругалась она с ним. Так как он был против ее операции. Ничего, если любит, примет любой… Ты возьми эти костюмы и отнеси в подвал. Там пластмассовый синий бак, положишь белье в стирку.

Фрида подчинилась, тем более что она узнала все, что хотела, и сделать это оказалось гораздо проще и легче, чем она планировала. Уже в дверях с ворохом грязной одежды ее перехватил менеджер клуба Артем Анатольевич.

– Значит, говоришь, окончила курсы эротического танца?

– Да, – честно ответила Фрида.

– Выйдешь сейчас на сцену, черт с тобой!