Отрочество - Александр Сергеевич Омельянюк

Спирова, Нина Васильевна Лосева, Иван Петрович Дронов, Александр Васильевич Новиков, Николай Сергеевич Затрутин и Зоя Григорьевна Щербакова, которая с нового года перешла в школу Насти, став её классным руководителем. Но напоследок она отметила Платона, как лучше всех в классе знающего географическую карту.

Но по другим предметам, не вызвавшим у него вместе с их преподающими учителями интерес, он учился весьма посредственно. Это были сначала Ботаника, потом Зоология и Биология, а также Неорганическая Химия, Русский язык, Литература и Французский язык. А преподавали их Лидия Ивановна Князева, Антонина Васильевна Березина, Лидия Сергеевна Леонова, Антонина Алексеевна Харитонова и Елена Никаноровна Кошехлебова. А иногда кого-нибудь подменяла завуч школы Анна Иосифовна Сауда.

Причины неуспехов по этим предметам были разные. Если учителя по Ботанике, Зоологии и Биологии были вполне приличными и даже симпатичными, то сами предметы казались ему скучными и не нужными.

Совсем другая история оказалась с Химией. Видимо учительница не объяснила роль, во всяком случае, ему, и прикладную пользу этой науки в жизни. И он не знал и не понимал, зачем нужно изучать всю эту муть. Поэтому он уроки по химии делал формально, не вдаваясь в суть и подробности. И Платон вскоре стал отставать, не понимая многое, стесняясь переспросить то, что все знают, ограничиваясь лишь тупым списыванием. Да и сама учительница не приглянулась ему, внешне напоминая почему-то засушенную селёдку.

По-другому было с языками. Если домашние задания по русскому языку он делал скрупулёзно, всё понимая и используя новые знания на практике, то на выполнение домашних заданий по литературе у него никогда не хватал времени. И качество их выполнения напрямую зависело от этого остаточного на домашние уроки времени.

С французским языком получилось по-другому. Начав его изучение в пятом классе с триумфа, Платон потом зазнался и стал почивать на лаврах, понимая, что он единственный в классе может говорить на этом языке. И постепенно он стал к выполнению вроде бы поначалу лёгких для него домашних заданий относиться спустя рукава. И это затем дало свой отрицательный результат. Платон стал отставать в изучении правил и особенностей французского языка, вскоре уже ничем не выделяясь среди своих одноклассников в знании грамматики. Но его всегда пока спасала устная речь и относительно большой словарный запас.

В общем, в среднем, постепенно Платон суммарно стал среднестатистическим учеником своего класса, хотя по-прежнему считался корифеем в Алгебре, Геометрии, Географии, Истории, Рисовании, Черчении и в Физике.

А в физкультуре, несмотря на все его старания, Платон считался середняком, в отличие от лидера класса по этому предмету Саши Сталева, единогласно избираемого физоргом. Если при занятиях на улице, кроме зарядки включавшими в себя бег и прыжки в длину и высоту, длинноногий Платон был в лидерах, то теперь в зале он затерялся в общей массе.

Если Сталев стал рекордсменом класса по количеству подтягиваний, то силач класса и школы Платон к своему и всеобщему удивлению поначалу не смог даже ни разу подтянуться на перекладине. Что уж тут было говорить о других упражнениях на ней. То же самое касалось и в лазании по канату. По болезни Платон пропустил урок с объяснением техники лазания, и долгое время не мог начать взбираться по канату. Зато он пока преуспел в акробатике, включавшей лишь кувырки и стойку «берёзку», в прыжках через козла и, особенно в упражнениях на брусьях, где и показал свою силу и мощь, много отжимаясь на них. Ну, а ловкий и хорошо координированный Сталев на физкультуре не уступал никому и ни в чём. Недаром Александр Васильевич прозвал его железным Сталевым. Но зато хорош рослый Платон оказался в волейболе, где ему помог опыт игр во дворе. Имея мощную подачу, он ещё из-за роста и длинных рук доминировал и под сеткой.

Но больше всего Платон конечно бы доминировал в различных видах борьбы и боксе. Но никаких секций по этим вида спорта тогда в Реутове не было, или Платон не знал о них. Зато он и зимой очень много играл в футбол на площадке сбоку их дома, а весной и осенью добавляя волейбол и настольный теннис во дворе, играя на равных со старшими товарищами, среди которых тон задавали Валов и Пестровский.

Но зимой они часто играли в войну, но не в детские стрелялки-пулялки, а в милицию и бандитов, разбившись на две неравные команды. Милиция, ОБХСС или МУР ловили и арестовывали немногочисленных бандитов. А потом те иногда сбегали из-под стражи или их освобождали ещё не пойманные сообщники, и всё повторялось.

В общем, мальчишкам их двора зимой жилось весело. Потому к ним часто в гости заходили одноклассники из других дворов и домов. Одной из таких чьих-то одноклассниц оказалась симпатичная и активная девочка Муся, разглядевшая всех мальчишек и вскоре запавшая на Платона. Но тот, больше из-за природного стеснения и прилюдности её домогательств, не поддержал её искреннего порыва. К тому уже его смутила активность Муси по отношению к другим парням и распространявшиеся в связи с этим о ней слухи. В общем, получилось у него, но только теперь сразу, до наступления влюблённости, как и с Лидой Ворониной. К тому же и образ соседки Люси Морозовой пока не покидал его воображения.

Не покидали Платона и мысли о происходящих в мире интересных международных событиях.

Особенно ему запомнилось вдруг неожиданное несогласие отца с нотой советского правительства, посланной 5 февраля Франции с протестом по поводу заключения ею «Елисейского договора» с ФРГ. В ноте говорилось, что этот договор «… нацелен на дальнейшее осложнение международной обстановки, на раздувание противоречий вокруг Западного Берлина».

– «Но я же сам читал в Юманите текст этого договора о немецко-французском совместном сотрудничестве! Там же ничего такого крамольного для нас нет!? Договор исключительно направлен на будущее и молодёжь!» – искренне удивлялся Пётр Петрович.

– «Но ведь наши всё же послали ноту! Значит, что-то там есть для нас опасное!?» – робко возразил отцу сын.

– «Вот! Тут даже слова де Голля есть с комментарием к договору! – достал отец газету французских коммунистов – Веками англичане пытались предотвратить сближение галлов и германцев. Сегодня это американцы!».

– «Так может и нам невыгодно их сближение?!» – задал естественный вопрос начинающий стратег.

– «Де Голль старается похоронить тёмный период истории взаимоотношений между двумя странами, унесший жизни миллионов французских и немецких солдат, погибших в трёх войнах: Франко-прусской и в двух мировых!» – уточнил бывший куратор ФКП и французской политики.

– «Но там, значит, есть что-то и про Западный Берлин, раз наши пишут?!» – логично предположил Платон.

И тогда Пётр