Последний Катон - Матильда Асенси

И оба монаха от души рассмеялись, словно услышали самый смешной анекдот. Мы тайком растерянно переглянулись: или эти ставрофилахи — настоящие актеры, или мы совершенно ошиблись в поисках места. Я тщательно разглядывала их, стараясь заметить малейший признак обмана, но на их сморщенных лицах лежал отпечаток полнейшей невинности, а открытые улыбки казались абсолютно искренними. Неужели мы допустили какую-то ошибку?

Мы пошли в сторону постоялого двора, пока монахи подробно рассказывали нам об истории аббатства. Они очень гордились украшавшими трапезную византийскими фресками и хорошим состоянием, в котором сохранилась церковь благодаря усилиям всей их жизни, посвященным также обслуживанию тех немногих туристов, которые сюда добирались. Они поинтересовались, почему нам пришло в голову приехать в монастырь Святого Константина Аканццо и сколько времени мы планируем остаться. Конечно, заверили нас они, мы сможем разделить с ними трапезы, и, если пребывание здесь покажется нам приятным, было бы неплохо, учитывая наше благосостояние, перед отъездом оставить хорошее пожертвование для аббатства. И, сказав это, они снова рассмеялись, как счастливые дети.

В общем, за беседой мы прошли мимо огородика, в котором работал еще один отец-бенедиктинец, склонившийся над лопатой, которую он с трудом погружал в землю.

— Отец Джулиано, у нас гости! — крикнул ему один из наших сопровождающих.

Отец Джулиано приложил ладонь к глазам, чтобы получше разглядеть нас, и что-то проворчал.

— Отец Джулиано — наш аббат, так что подойдите, поздоровайтесь с ним, — тихонько посоветовал нам один из монахов. — Скорее всего он будет расспрашивать вас долго, так что мы подождем вас внутри. Когда закончите, идите по вон той тропинке, а потом сверните направо. Заблудиться тут невозможно.

Капитан начинал проявлять нетерпение и раздражаться. Чувство, будто мы ошиблись и зря теряем время, становилось все острее и острее. Эти монахи даже отдаленно не подходили на роль ставрофилахов так, как мы себе их представляли. Хотя на самом-то деле, подумала я, пока мы пробирались по огороду, как мы представляем себе ставрофилахов?

Мы могли быть абсолютно уверены только насчет одного из них: нашего молодого эфиопа Аби-Руджа Иясуса, потому что два других — ризничий из церкви Святой Лючии и вонючий священник из Санта-Марии-ин-Космедин — могли быть всего лишь ризничим и священником.

Монахи удалились по тропинке, а неподвижный, словно монарх на троне, аббат дожидался, пока мы подойдем, опершись на лопату.

— Сколько времени вы тут пробудете? — прямо спросил он, когда мы подошли ближе.

— Немного, — ответил Кремень так же неприветливо.

— Что привело вас в аббатство Святого Константина Аканццо? — Судя по его интонации, это был допрос третьей степени. Его лицо мы как следует рассмотреть не могли, потому что голову ему прикрывал широкий капюшон.

— Интерес к флоре и фауне, — недовольно ответил капитан.

— Природа, отче, природа и покой, — поспешно добавил профессор примирительным тоном.

Аббат взялся за лопату обеими руками и с размаху снова всадил ее в землю, поворачиваясь к нам спиной.

— Идите в дом. Вас ждут.

Мы были смущены и озадачены этой краткой беседой и пошли назад по дорожке через огород, а затем направились по указанной нам дороге. Тропинка бежала по тенистой части леса и сужалась просто до ниточки.

— Каспар, что это за деревья — такие высокие?

— Здесь всего понемножку, — пояснил Кремень, не поднимая голову, чтобы на них взглянуть, словно он уже все осмотрел: — Дубы, ясени, вязы, серебристые тополя… Но эти виды не такие уж высокие. Возможно, химический состав почвы здесь очень богат, а может, монахи из аббатства Святого Константина на протяжении веков проводили какую-то селекцию семян.

— Потрясающе! — воскликнула я, поднимая глаза к густому зеленому растительному куполу, затенявшему дорогу.

Молча пройдя порядочный отрезок пути, Фараг спросил:

— Монахи вроде говорили, что нужно где-то свернуть направо?

— Наверное, осталось уже чуть-чуть, — ответила я.

Но оставалось немало, потому что минуты шли, а развилки все не было.

— Кажется, мы идем не туда, — сказал Кремень, глядя на часы.

— Я уже об этом давно говорю.

— Пойдем дальше, — возразила я, вспоминая, что вышли мы на тропинку правильно.

Однако больше чем полчаса спустя мне пришлось признать свою ошибку. Казалось, мы углубляемся в самую чащу леса. Тропинка еле виднелась, и, помимо того, что листва стала гуще, отсутствие солнечного света, который не пропускали сомкнувшиеся сверху кроны деревьев, не позволяло нам понять, в каком направлении мы движемся. К счастью, воздух был чист и свеж, и идти было не в тягость.

— Возвращаемся, — приказал Глаузер-Рёйст с сердитым лицом.

Ни я, ни Фараг с ним спорить не стали, потому что было очевидно, что, даже если мы будем идти целый день, этим путем мы никуда не выйдем. Странно только было, что, пройдя около километра в обратном направлении, мы вышли на перекресток тропинок.

— Что за вздор, — вспылил Кремень. — Раньше мы тут не проходили.

— Хочешь услышать мое мнение? — усмехнувшись, спросил Фараг. — Думаю, мы начали путь по второму уступу. Они, наверное, спрятали эти тропки, а теперь открыли, чтобы мы их нашли. Какая-то из них ведет к правильному месту.

Это немного успокоило капитана.

— В таком случае, — сказал он, — будем вести себя так, как полагается в таких обстоятельствах.

— Куда пойдем? Направо или налево?

— А если это не испытание? — возразила я, поджав губы. — А если мы просто заблудились, и в бреду нам мерещатся видения?

Вместо ответа я получила равнодушное молчание. Оба они начали присматриваться, рыскать и носками ботинок переворачивать камешки. Они были похожи на двух индейских разведчиков или, еще хуже, на двух охотничьих псов, которые ищут упавшую в листву дичь.

— Вот, нашел! — закричал вдруг Фараг.

На стволе дерева, растущего рядом с тропинкой, идущей влево, виднелась маленькая христограмма Константина величиной не больше ногтя.

— Ну, что я говорил! — с довольным видом продолжал он. — Нам сюда!

Это «сюда», однако, оказалось длиннющей дорожкой, которая уже ближе к полудню привела нас к кустарнику почти трехметровой высоты, вставшему у нас на пути. Мы остановились перед ним с тем же выражением удивления на лице, какое появилось бы у туарега, нашедшего небоскреб посреди пустыни.

— По-моему, мы пришли, — пробормотал профессор.

— И что теперь?

— Наверное, идти вдоль него. Может быть, где-то есть просвет. Возможно, с другой стороны нас что-то ожидает.

Мы прошли вдоль стены кустов минут двадцать, пока наконец ее идеальная линия не нарушилась. Ворота шириной около двух метров, казалось, приглашали нас войти, а прикованная к земле железная христограмма не оставляла сомнений относительно дальнейших действий.