Безмолвные узницы - Илана Касой

подбородок, рассматривал меня с ног до головы, будто преступницу.

– Что с тобой творится, Веро?

– У меня дома серьезные проблемы, док. Подумываю подать на развод. – Хоть я и испытывала к нему некоторую симпатию, я пока не готова была рассказать правду, никому. Чем меньше людей знают, что мне изменили, тем лучше. Карвана улыбнулся, выдыхая дым своей вонючей сигары в мою сторону. Ладно, вдобавок к тому, что я грязная, от меня теперь пахнет табаком.

– Домашние проблемы не должны ставить под угрозу работу, Веро. Пришло время переосмыслить твою карьеру в полиции, – заявил он, холодный и циничный, как политик. – Ты же знаешь, я сделаю все для твоего отца. Я имею в виду, ты в курсе, что я для твоего отца сделал все. И для тебя тоже. Но похоже, старый Жулио никогда не выйдет из этого состояния, верно? Он останется там, в лечебнице, и будет пускать слюни до конца своих дней, никому ничего не говоря.

– Какое отношение это имеет к моей карьере?

– Мне нужно оправдать твое присутствие перед руководством. Становится непросто, когда…

К счастью для меня, жалкую речь Карваны прервал звонок телефона на его столе. Он любил доводить меня до трясучки, но сам дрожал, стоило позвонить какой-нибудь большой шишке. По выражению его лица я сразу поняла, что это серьезно. Когда закончился разговор, он быстро встал, застегнул рубашку и попросил завязать узел на галстуке, пока сам надевает пиджак.

– Мне нужно идти. Поговорим позже. Приходи завтра пораньше, ладно?

– Кто звонил? Все в порядке, док?

Карвана молча захлопнул дверь. Иногда я жалею, что не погналась за ним, чтобы потребовать ответа.

* * *

Я никогда не верила в гороскопы – хотя, признаюсь, имею привычку расспрашивать людей о знаках зодиака и делать из этого выводы. Как только я проснулась и все еще сонная приготовила детям завтрак с таким трудом, словно камни перетаскивала. На журнальном столике лежала вчерашняя газета, раскрытая на странице с гороскопом. Я скользнула глазами по буквам: улыбнитесь, понедельник будет лучшим днем вашей недели. Если это действительно так, то остальная неделя будет отстойной. Без сомнения, к воскресенью я покончу с собой.

Я надела черный костюм, на левое запястье – свои счастливые браслеты. Мне потребуется много ума и терпения, чтобы поговорить с Карваной. Я взглянула на часы: к началу рабочего дня опоздала. Едва успела нанести приличный макияж – ограничилась самым необходимым, отвела детей в школу и побежала в управление, надеясь, что старик еще не приехал.

– С добрым утром, Вероника, – сказал кто-то, стоило мне выйти из лифта. Я моментально отвлеклась на интенсивное передвижение коллег по холлу. Люди кричали в телефоны, в полицейском управлении царили шум и суета, а атмосфера казалась настолько тяжелой, что не нужно быть великим следователем, чтобы испытать уверенность: случилось что-то очень плохое. Я просканировала территорию, ища взглядом Нельсона в этом хаосе. Сделала к нему десять шагов и коснулась его плеча.

– Боже мой, что творится, ботаник?

Он обернулся и уставился на меня, словно увидел привидение.

– Черт возьми, Веро, не могу в это поверить! – Он встал и робко обнял меня. – Я тебе названиваю как сумасшедший! Ты что, теперь на звонки не отвечаешь?

Я вытащила из кармана телефон и взглянула на экран. Тридцать пропущенных звонков.

– Извини, я ставила на беззвучный режим.

– Карвана пропал, – сказал он, не теряя времени.

– Что значит пропал?

– Вчера вечером, около одиннадцати, он вышел из полицейского участка и позвонил жене. Сказал ей, что едет на экстренное совещание с высшим командованием военной полиции. По ее словам, голос Карваны звучал обеспокоенно.

– И что?

– И он не вернулся домой, не отвечает на звонки по мобильному, а вскоре после полуночи перестал отвечать на сообщения. В военной полиции никто и ничего не знает. Они утверждают, что не звонили сюда вчера, не назначали никаких встреч. Ты что-нибудь знаешь?

– Нет, я… Почему я должна знать?

– Разве ты не его секретарь? Жена уже раз сто звонила, она в истерике. Она хочет поговорить с тобой.

– Ну конечно, я позвоню ей. Только сначала проверю расписание и электронную почту старика.

Я добралась до своего стола, и мой желудок превратился в бетонный шар, словно я съела пару кирпичей. Я выпила стакан воды, пытаясь собраться и спокойно поразмыслить. Потом вспомнила телефонный звонок, прервавший наш разговор прошлой ночью. Голос был мужской. Подбежав к стационарному телефону Карваны, трясущимися руками я проверила список входящих звонков. У меня закружилась голова и появилось острое чувство, что меня сейчас вырвет. Черт возьми, это был домашний номер Жанеты.

Я заперлась в мужском туалете (женский был занят) и, опершись ладонями о край раковины, все из себя выплеснула. Взглянула на себя в зеркало, трясясь с ног до головы. Никогда раньше кошмар не подбирался ко мне настолько близко. Это было ощутимо, это было реально. Без сомнения, Брандао подозревал, что Жанете кто-то помог, но не принимал меня в расчет: все секретари – невидимки. В опасности жизнь Карваны. Пока мы разговаривали, его позвали на экстренное совещание – смертельная приманка, и я ничего не заподозрила. Очередная неудача меня как полицейского, еще одна жизнь в моих руках. Если с ним что-то случится, никогда себе этого не прощу. Несмотря на то, что он был боевым стариком, ситуация выдалась серьезная: Брандао опытный полицейский, безжалостный убийца, а жертва ничего не подозревает. Если б только я рассказала Карване о Жанете… Моя вина, это полностью моя вина!

Я открыла блокнот, просматривая все, что знала по этому делу. Информация выстреливала в меня подобно пулям из АК-47. Я листала свои заметки, не обращая внимания на шум, который распространялся по коридорам полицейского участка. Боже мой, как я могла быть настолько глупа, что решила, будто смогу справиться с двумя такими масштабными делами? С Мартой Кампос я не добилась справедливого правосудия, Жанета, возможно, мертва, а теперь от рук этого сукина сына страдает Карвана. Мое сердце хотело вырваться из груди и колотиться о стол, рядом со стареньким компьютером. Думай, Веро, быстрее думай, черт возьми… Перед глазами поплыли черные точки, и я взглянула вдаль, восстанавливая четкость зрения.

Нельсон, находясь в небольшой группе, нервничал, но был сосредоточен. Если этот скандал разразится со всеми подробностями, это будет конец нашей карьеры. Я натворила много незаконных вещей, за которые могу даже попасть в тюрьму. И нельзя никого подставлять, особенно Нельсона, который так мне помог. Лучше опуститься на дно одной.

Из нижнего ящика я взяла сумку-трансформер и сложила туда все, что могло