Обратный отсчет: Равнина - Токацин

знают, — прошептал Вепуат с кривой ухмылкой, глядя на соседнее плато. Там грохотало — Текк’ты доламывали склон, не обращая внимания на его флору и фауну. «Больших деревьев там не было,» — думал Гедимин, чувствуя странную тревогу. «А вот туманники я не учёл.»

…Беглый жрец, как ни в чём не бывало, стоял у печи и задумчиво перебирал осколки шихты. Вепуат, пропуская «учеников» на рабочие места, нашипел на него — Кут’тайри неторопливо отложил мешок и сдвинулся к стене. Новый жрец, увидев его, что-то коротко протрещал и получил такой же трескучий ответ. Вдоль шеи у каждого Сэта выступили мелкие красные пятна — признак недовольства, и Гедимин, настороженно щурясь, двинулся к жрецам.

— Не надо, — остановил его Вепуат. — Займись лучше Скогнами. Покажи им зеркальные чашки — они уже десять раз спросили.

— Не сцепятся? — Гедимин кивнул на Сэта. Оба жреца стояли, скрестив руки на груди в практически сарматском жесте и отвернувшись друг от друга. Остальные ученики шуршали шихтой, загружая плавильные конусы.

— Да ну, — Вепуат коротко ухмыльнулся. — Никто никого не тронет. Вот при аса’анцах он, надеюсь, не вылезет. Тут мы можем и не успеть…

…Кут’тайри задержался у двери, ища взглядом Гедимина, а высмотрев его, пошевелил пальцами в вежливом прощальном жесте. Сармат сдержанно хмыкнул и приподнял руку в ответ. «Вечером поработаем. С ним удобно. Соображает. Надо бы его привлечь к производству фонарей. Оно несложное, только вот цера… церу мою всю растащили. Может, в Сердце Пламени чего найдётся? Зря мы, что ли, туда ходим, как на работу…»

…На волокуше, обёрнутые шкурами, лежали выкопанные туманники. Двое Броннов ходили по холму, вымеряя расстояние между растениями. Наконец один из них коротко взвизгнул и тронул когтем гравий. Свёрток с туманником подхватили, к замерщику вприпрыжку понеслись двое землекопов. Тот, кто держал в руках само растение, копать и не думал, — да там и без него хватало народу. Замерщики, отвернувшись, продолжили работу. Гедимин почти уже выяснил, какое расстояние должно быть между туманниками для их правильного роста, когда его толкнул в плечо проходящий мимо Гварза.

— Кет, твою мать!

— Чего «Кет»⁈ — огрызнулся Гедимин, неохотно оборачиваясь. Мальгеса он уже видел — существо как пять минут назад улеглось на холодный гравий короткошёрстным брюхом, так там и лежало. Двое стражей стояли над ним, воткнув посохи в землю, и Гедимин надеялся, что эти штуковины излучают хоть немного тепла. «Подстилки бы принесли, что ли…» — сармат недовольно сощурился.

Освещённость на холме изменилась полчаса назад, но Гедимин и сейчас не отказался бы от фонаря — особенно на пересечённой местности. До рассвета оставался час. Вепуат в реакторном бункере получал от Айзека последние инструкции, его «трилобиты», оставшиеся без полётов, недовольно хрюкали в шатре. Под обрывом лежали два здоровенных каменных комка — заготовки для складов; за смену Текк’ты успели наломать камня и размять его до однородности. «Хоть бы завтра вернулись и доделали,» — Гедимину было не по себе. «Вот арматуру мы сами нарезать можем. А эту… технологию… сам Ассархаддон не повторит.»

Гравий захрустел. Обернувшись, Гедимин увидел, как из-за шатров быстрым шагом выходит Айзек.

— В этот раз — вдвоём, — командир смерил ремонтника угрюмым взглядом. — Кенен, смотри за холмом. На сколько мы там застрянем — не представляю.

…Гедимин покосился на термометр. Когда сарматы выходили с базы, там было минус шесть; в Сердце Пламени температура держалась выше нуля, и Скогны ещё работали в уличных мастерских, придвинув жаровни поближе и накинув лишнюю куртку. Шелест и стрёкот — обычные звуки садков, наполненных какой-то мелкой ксенофауной — утихли, садки стояли пустыми и полуразобранными — их вычистили и выставили на просушку. «Интересно, куда фауну дели на зиму,» — думал Гедимин, проходя по спиральной улице вслед за Мальгесом. «В Синви для неё есть утеплённое помещение. Тут, скорее всего, тоже. Засунули в Куэннскую башню?»

Сармат смерил строения над садками подозрительным взглядом. В жилых ячейках древних бараков не было видимых окон — а если бы и были, никто не стал бы открывать их, выпуская ценное тепло. «Могли засунуть. Места много. Странно всё-таки, что сами Скогны там не живут. Кейланны вот не брезгуют…»

Что-то шевельнулось на краю поля зрения, и сармат повернул голову. Со второго яруса древней башни, перекинув трос через шипы в стене, спускали большой короб. Внутри было что-то хрупкое — обращались с ним очень осторожно. Внизу ждали четверо Скогнов, и стоял «стапель», собранный из костей. Короб лёг на него; один из Скогнов вскинул голову и взвизгнул. Сверху ответили. Другой, повернувшись к аборигенам, ждущим чего-то под навесом, запищал, и они зашевелились. Ещё секунда — и Скогны столпились вокруг короба, а Гедимин, увидев, что они вынимают, коротко усмехнулся. «Вымытая посуда! Видимо, в башне уцелел стерилизатор. Вон, до сих пор пар идёт…»

Он хотел уже отвернуться и ускорить шаг, но Айзек щёлкнул его по наплечнику и кивнул на Скогнов. В руках одного из них что-то странно блеснуло. Он держал круглую стеклянную чашку — шар со срезанным верхом и парой ручек.

— Местное производство? — Гедимин ошалело мигнул. Айзек фыркнул.

— Нет, до этого далеко. Но обмен, как видишь, идёт.

— Мастер Айсиек! — Руниен, вслед за Мальгесом ушедший на три квартала вперёд, повысил голос и помахал посохом. — Хранимое Сердце ждёт.

К древнему заводу Гедимин подошёл, нелепо ухмыляясь, — отчего-то видеть примитивную чашку так далеко от Элидгена было приятно. «Довезли, не разбив. Уже везение. Всё-таки это не чёрный песок. И далеко не рилкар…»

— Да не погаснет Пламя! — услышал он тонкий голос где-то внизу. Сарматов встречали. Старейшина Кайри и двое Броннов вышли вперёд; незнакомые старейшины Скогнов остались чуть позади и глядели угрюмо.

— Все рады видеть Айсиека и Дим-мина, — Кайри чуть наклонил голову. — Надеемся, что Кен-нен и Вепу-а тоже в добром здравии. Хранящее Сердце, Кайшу, просила привести вас сразу, если вы не утомлены дорогой.

— Идём, — кивнул Айзек.

«Хоть в этот раз обойдётся без пересказа новостей,» — думал Гедимин, проходя по древним цехам. Осмотреться ему, как водится, не дали. «Куда-то пропал Шесек,» — думал