Мария, королева Нисландии - Полина Ром

Сразу за коляской новобрачных, кутаясь в подаренные Марией меха, следовала королева-мать, которую почтительно сопровождал Эгберт Десятый. За королевой-матерью располагалась коляска короля и королевы Джермании, и четвертое место в этой процессии было отдано Марии и Мартину.

Разумеется, столица готовилась к свадьбе: из всех окон, распахнутых настежь, свешивались ковры или просто нарядные отрезы тканей. Многие дома были украшены развевающимися флагами с гербом города, но без королевской короны. Десятки и сотни людей стояли вдоль движения процессии на крышах. В коляску Марии и Мартина тоже попало изрядное количество пшеничных, овсяных и прочих зерен. Именно поэтому сразу, как только гости прибыли во дворец, до начала пира был объявлен перерыв: чтобы все могли сменить туалеты.

Не то чтобы Мария хотела напакостить сестре, но, помня о том, что у них с Мартином так и не было нормальной человеческой свадьбы, а также зная, что белый цвет станет обязательным атрибутом невесты еще не скоро, наряды для пира она подготовила такие, которые подарят приятные воспоминания им самим.

Ткань для одежды она выбирала долго и тщательно. Очень привлекал внимание белый атлас. Только вот Мария прекрасно знала, насколько это глянцевая и роскошная ткань коварна: слишком легко она мнется при носке, и к концу пира платье из такой ткани будет выглядеть, будто его забыли погладить.

Неплохо выглядел бархат, но в силу того, что красители были еще не слишком хороши, он изрядно отливал желтизной. А вот прекрасного качества шелк из Шо-син-тая оказался именно тем, что нужно: цвет чистый, как горный снег, умеренный глянец и муаровые переливы на свету. Разумеется, уподобляться бритарским дамам, носящим под платьями огромные клетки из китового уса, Мария не стала. Ограничилась туго накрахмаленной нижней юбкой и позволила шелку струиться богатыми и нежными складками.

Чтобы камзол Мартина держал форму, его посадили на белую пикейную основу. Вычурная вышивка серебром украсила оба наряда. Чтобы визуально объединить двойные королевские короны и белую одежду, Мария заказала для себя и мужа парные украшения.

Себе серьги, где обсидиан соседствовал с изумрудами, и небольшой воротник-стойку с такими же камнями. Для Мартина, который не был любителем побрякушек, в отличие от многих мужчин, была заказана довольно крупная брошь с гербом Нисландии в окружении тех же камней. При габаритах Мартина эта брошь уютно устроилась в тончайшем кружевном жабо на рубахе и вовсе не казалась такой уж крупной. Руки супружеской пары украшали только обручальные кольца, те самые, с черным королевским обсидианом.

Разглядывая себя и мужа в старом зеркале, в которое последний раз она смотрелась еще до свадьбы, Мария несколько тщеславно и удовлетворенно подумала: «Мы выглядим единым целым! А Мартин кажется еще и самым роскошным мужчиной на этой свадьбе!».

* * *

Высокий стол для семьи располагался на подиуме. По центру сидели новобрачные. Справа от невесты — король, слева от жениха — королева-мать. Жена Эгберта на свадебном пиру отсутствовала — негоже беременным женщинам посещать такие события. Мария с мужем оказались соседями королевы-матери. Старшая сестра с мужем сидели со стороны правителя. Больше никого за высоким столом не было — только члены семьи.

Длинный стол для остальных гостей тянулся на несколько десятков метров. Если короткая перекладина буквы «Т», на которой сидели только родственники новобрачной, была сервирована золотом и фарфором, то еще примерно треть длинной части была упакована серебром. Там сидели герцоги и послы иноземных королевств. А уж дальше, там, где посуда была попроще, пировали остальные приглашенные.

Начался скучный и довольно длинный обед. Гости по очереди вставали, произносили максимально пышные речи и пили за здоровье новобрачных. Слуги в это время распечатывали подарки и носили их по залу, давая возможность гостям полюбоваться на свадебные подношения. Столы изобиловали мясными закусками и птицей всех видов.

Действо это продолжалось очень долго и к концу, когда от бесконечных прихлёбываний из бокалов многие уже были изрядно пьяны, на столе спешно начали менять блюда.

Если до этого стояли всевозможные мясные деликатесы, иногда приготовленные так, что совершенно невозможно было узнать начальный продукт, то теперь обеденные блюда заменялись рыбными. Огромная стерлядь, украшенная розочками из кружков лимона, была торжественно пронесена по залу на гигантском блюде. И сейчас слуги, вырезая из запеченной рыбины парящие ароматным дымком куски, подносили тарелки к семейному столу, а новобрачные громогласно объявляли, кому следует отнести эту порцию. Этакая благодарность гостям.

Новобрачный провозгласил:

— Королю Нислан…

— Франкийскому послу с благодарностью от княжеской четы, — перебила его жена.

Побагровевший князь промолчал: его жена — урожденная принцесса, и оборвать ее публично он не мог. Эта женщина сильно раздражала его, но до свадьбы она хотя бы вела себя пристойно, не перебивая мужа или брата, когда им всем приходилось встречаться на пирах.

Пауза среди гостей была неловкой, Мартин нахмурился, но Мария отрицательно качнула головой, не желая конфликта. "Неприятно, но ожидаемо. Лютеция не изменилась за эти годы.", — подумала она.

Только когда стерлядь была полностью поделена, рыб поменьше поставили на столы для гостей попроще. К рыбе, как и положено, подавали белое вино и вымоченный в роме изюм..

Мария не слишком охотно съела кусочек рыбы, понимая, что до конца вечера больше к еде не прикоснется: такое обжиралово она не любила никогда. Зато гости за столами наконец-то получили возможность разговаривать о чем-то. Сидеть полагалось до третьей, сладкой перемены блюд, и поэтому среди гостей началось некоторое расслоение на компании по интересам.

Как ни странно, это было неплохое время для деловых переговоров. Какой-то Великий бритарский герцог, имени которого Мария не помнила, уже активно беседовал с надутым, как индюк, представителем эспанского короля. Кажется, герцог предлагал ему что-то дельное, потому что к концу их беседы эспанец выглядел менее гордым и значительно более заинтересованным.

Мария пожалела, что сестра находится так далеко от нее и переговоры с ней здесь и сейчас, к сожалению, невозможны. Однако тут на нее обратила внимание королева-мать. Кроме формального приветствия, это были первые слова, с которыми она обратилась к младшей дочери:

— Ты специально оделась так вызывающе, чтобы роскошью своего наряда унизить сестру. Лютецию можно понять. А я… Я запомню твою дерзость, Мария.

— Нам специально подали рыбу после франкийского посла, чтобы показать нам наше место на этой свадьбе, ваше высочество, — вмешался в разговор Мартин. Он не отводил от королевы-матери тяжелый взгляд холодных серых глаз и как бы давил ее этим взглядом, продолжая мерно и тихо ронять слова: — Моя жена, в отличие от вашей средней дочери, ваше высочество, не просто герцогиня, но и