Тайны, что мы храним - Ана Вудс

губы – поцелуев. Мне не хватало его, не хватало его объятий. Мне хотелось, чтобы он рассмешил меня. Как бы я ни старалась его ненавидеть – о чем я не раз заявляла ему той ночью, – другая часть меня сопротивлялась этому. Воспоминания о нем слишком прекрасны, мы разделили слишком много чудесных моментов.

– Идемте, – в какой-то момент сказала я и подскочила. – Одевайтесь, мы уходим.

Шарлотта наморщила нос и посмотрела в окно.

– Там дождь и холодно.

– Неважно, вставайте!

– Что ты задумала? – осторожно спросила Мила.

– Я хочу, чтобы мы с вами покричали: Люси всегда так делала и говорила, что это помогает.

Хотя Шарлотта с Милой и обменялись скептическими взглядами, они все же встали и кивнули.

– Хорошо, давайте.

Мы схватили свои пальто, застегнули их до самого верха и выбежали на улицу. Дождь лил как из ведра, стояла температура не выше пяти градусов, но нам было все равно. Мы побежали мимо общежитий в сторону леса, но решили не забегать внутрь, а встать прямо перед ним.

Я раскинула руки, запрокинула голову и закричала во все горло. Дождь заглушал звук, а ветер уносил его прочь. Я кричала, пока глотка не начала гореть огнем.

Шарлотта и Мила, смеясь, стояли рядом и наблюдали за мной, но потом присоединились.

– К черту парней! – прокричала Мила и прыгнула в лужу. Она забрызгала и промочила ноги, но все равно прыгала в нее снова и снова. За ней последовала Шарлотта, тихонько бормоча «Мужики – козлы!», что, наверное, было одним из самых серьезных ругательств, которые она когда-либо произносила.

Вместе мы выкрикивали миру свои печали, брали друг друга под руки и танцевали под дождем. Прошло всего несколько минут, мы насквозь промокли, но нам было все равно, ведь мы были друг у друга.

В конце концов, кому нужны эти парни? Никому! В Миле и Шарлотте я нашла подруг, с которыми не страшно пройти огонь и воду. Вместе мы научились танцевать под дождем, а не ждать, пока выглянет солнце.

33. Хейзел

Новый год – новое счастье.

Рождественские каникулы пролетели слишком быстро. Было невероятно приятно наконец-то снова обнять маму и папу спустя столько времени. Они приложили много усилий, чтобы создать дома праздничную и уютную атмосферу.

Мы много смеялись, вместе готовили и хорошо проводили время. Несколько раз мы гуляли по украшенным улицам Кардиффа, пили глинтвейн и слушали рождественские песни. Дважды я встретилась с Джонни, познакомилась с его новой девушкой и порадовалась, что он счастлив. Ему явно с ней хорошо. Тот факт, что у него появились новые отношения, немного успокоил мою совесть, ведь в последние несколько недель у меня особо не было времени с ним созваниваться.

В моей памяти остались почти одни приятные моменты, однако отсутствие Люси ощущалось каждую секунду. Как-то раз я вошла в ее комнату, осмотрелась и вдохнула ее запах: он давно улетучился, но мне казалось, что он все еще витает в воздухе.

В тот момент я подумала о Тристане и его предательстве. Я ничего не желала сильнее, чем разобраться в смерти Люси, однако теперь Тристан – хотя я и знала, что он часть общества, – не стал бы мне ничего рассказывать. По личным причинам. Так что у меня по-прежнему не было ответов на вопросы, несмотря на те крохи информации, которые я собирала неделю за неделей, и это меня злило и сильно расстраивало.

Мама с папой не раз интересовались, все ли в порядке, но у меня не хватало духу сказать им правду. Ни о Люси, ни уж тем более о Тристане.

Снова столкнуться с ним в ближайшие несколько дней будет невероятно сложно, тем не менее семестр заканчивался через четыре недели, и тогда я снова смогу какое-то время его избегать. Но перед этим нас ждут итоговые экзамены, в том числе совместное выступление. У нас планировалась генеральная репетиция, и я бы с радостью отказалась от четырех часов в тесном помещении с Тристаном, но речь шла о моей итоговой оценке, а ради нее я была готова проглотить свою гордость.

На вокзале Линкольна со мной выходило много людей. Я протиснулась в дверь, чуть не упав вместе с сумкой вниз головой, потому что сзади меня толкнул какой-то мужчина. Никогда не любила скопления людей.

Когда я наконец вышла из душного поезда и сделала глубокий вдох, мне в легкие попал сигаретный дым, и я закашлялась. Размахивая руками перед лицом, я направилась к выходу. И когда люди разучились уважать друг друга?

Ворча, прошла через главный вестибюль и оказалась на небольшой парковке перед вокзалом. На улице снова было очень холодно, но мама с папой подарили мне на Рождество новый пуховик, в который можно уютно укутаться в такую погоду.

Вздернув подбородок, я высматривала шаттл до академии. Я заранее выяснила, когда он отъезжает, чтобы не пришлось садиться на рейсовый автобус, однако шаттла нигде не было. На тротуаре стояли несколько водителей с табличками в руках, и на одной из них красовалось мое имя.

Сбитая с толку, я подошла к пожилому мужчине, который приветливо улыбнулся мне серыми глазами.

– Хейзел Гиббс?

– Да. А что с шаттлом?

– Сломался. Меня прислали вас забрать, пойдемте.

– Хорошо, спасибо. – Наверняка его вызвали Шарлотта с Милой. По приезде я решила обязательно их отблагодарить, потому что еще одной поездки на автобусе до Роузфилда длиною минимум в час я бы не вынесла.

Мы подошли к черному «БМВ». Мужчина открыл багажник, чтобы я положила туда свою тяжелую сумку, а затем скользнула на заднее сиденье и устроилась на мягкой коже.

Как только мотор завелся, я закрыла глаза и задремала.

Не знаю, сколько времени мы ехали, когда толчок разбудил меня. Я проморгалась и выглянула в окно: мы ехали по мощеной улице мимо крашеных кирпичных домов с черепичными крышами. Водитель свернул на песчаную дорожку, рядом с которой журчал узкий ручей. Воду освещало солнце, и она сверкала, как тысячи бриллиантов.

– Где мы? – с любопытством спросила я. Конец улицы вел в зеленый оазис, который летом наверняка представлял собой уникальное зрелище, однако сейчас там стояли в основном голые деревья.

– В Тилби, мисс. Почти приехали.

Нахмурившись, я посмотрела в зеркало заднего вида, из которого за мной наблюдал водитель.

– Но мне нужно в роузфилдскую академию недалеко от Сетэма.

– Мне сказали привезти вас сюда.

– Но… – Тристан. Водителя прислали не Шарлотта и Мила, а он. Тилби – это название показалось мне знакомым. Его семья жила здесь, недалеко от академии. Я