Люди сумрака - Кармаль Герцен

Пастырь обернулся ко мне.

— Нужно время для обличительной речи? — забавляясь, спросил он.

— Ни к чему. — Я шагнула ближе, чтобы лучше видеть выражение лица баньши. Заглядывая в глаза своему кошмару, сказала: — Хотя… Это за мою дочь. За Шейлу Макинтайр, за Эмили Монаган — пусть не самую достойную женщину на планете, но недостойную того, чтобы ее руками убили ее собственную сестру. За десятки людей, чьи жизни ты загубила. Пастырь, фас.

К чести баньши, она пыталась сопротивляться. Разом треснули зеркала и оконные стекла, с полок полетели книги и посуда, стены заходили ходуном от насланных чар, которыми баньши намеревалась уничтожить Пастыря. А он… Я впервые видела что-либо подобное. Что-то настолько странное, жуткое и завораживающее одновременно.

Он вдруг стал тенью самого себя — густо-черной, как ночь, и безликой. Черный человек опустился на колени, его теневой слепок стал шириться, расти, перевоплощаться. Алесса, схватив меня за локоть, потянула назад. Я была настолько ошеломлена происходящим, что не стала сопротивляться и вырывать руки.

Тот, кто прежде назывался Пастырем, превратился в сотканного из мрака монстра. Монстры… они всю жизнь будто преследовали меня. Громадный, он возвышался над баньши, протягивая к ней свои туманно-черные лапы, пока в его теневую плоть вонзались осколки стекол и зеркал. Когда его распахнутая пасть с сотнями клыков сомкнулась на голове баньши, Алесса, вскрикнув, отвернулась.

А я так и не сумела заставить себя отвести взгляд.

Смотрела, как от баньши остаются одни лишь ошметья, а затем в громадной черной пасти исчезают и они. Словно загипнотизированная, смотрела, как Пастырь превращается обратно — в человека с окровавленным ртом. Когда я думала, как именно он убьет баньши, я представляла десятки вариантов — но ни один из них не был близок к реальности.

Нарочито медленно Пастырь вытер рот. Алесса смотрела на него оторопелым взглядом.

— Тебе не стоит меня бояться — я не ел ее, — усмехнулся он. — Моя тьма сожгла ее плоть.

— Да, спасибо, мне стало намного легче, — с гримасой отвращения отозвалась сумрачница.

Я проследила за ее взглядом и увидела сверкающее облако энергии — душу растерзанной баньши.

— Оставьте меня, — твердым голосом сказала Алесса.

— Не хочешь, чтобы мы видели, как ты выпиваешь ее душу и превращаешься в падальщицу? — сухо спросила я.

Алесса повернулась, твердо глядя на меня.

— Ты сделала свой выбор, а я — свой, — с достоинством ответила она. — А теперь уходите.

Пастырь задержал на мне взгляд.

— Еще увидимся, Кармаль. — И… исчез.

Мгновением спустя и я вернула блуждающее сознание в свое тело. Долго лежала, не шевелясь, уставившись в потолок бездумным взглядом.

В эту ночь уснуть мне так и не удалось.

Ленард

Дни серые, долгие, мучительно похожие на друг друга… в этом доме они тянулись медленно, заставляя меня каждый час, каждую минуту вспоминать о своей ошибке.

Я не знал сна, как и не знал покоя. Куда бы я ни пошел — всюду была Алесса. А дом по-прежнему меня не отпускал.

Я хотел умереть, чтобы прекратить свое бессмысленное и мучительное существование, но… В Лимбе не умирают.

Я чувствовал жизнь за пределами своей двухэтажной клетки, ощущал жизненные токи тех, кто проезжал мимо дома Дэймона Спаркса — там, в реальном мире, который в одночасье стал для меня недосягаем, но моих сил недоставало, чтобы дотянуться до них.

Но я все же дождался своего часа. Однажды я почувствовал биение человеческого сердца. Ночь вступила в свои права, поделившись со мной своей потусторонней силой. Тогда я позвал незнакомца, на свою беду решившего воспользоваться безлюдной дорогой.

Как только мужчина переступил порог, ловушка за ним захлопнулась.

Дэймон

Я наконец был свободен. Вся эта кошмарная история с Алессой, ее смертью и ее иллюзией осталась позади. У меня теперь новая внешность и новая жизнь. Передо мной открыты все дороги.

Впервые за долгое время я был по-настоящему счастлив. Иллюзия Алессы словно бы вобрала в себя темные уголки ее души, все ее худшие черты. И то, какой она стала — жестокой, бесчувственной убийцей, выжгла в моем сердце всю любовь к ней, к настоящей. Я похоронил свою любовь к Алессе, когда закапывал ее тело.

Какой абсурд! Я дважды ее убивал…

И вот теперь оковы спали с моих рук. Книги, которые я читал в своем безумном стремлении воскресить любимую, спасли мне жизнь.

— Милый, иди ко мне, — раздался призывный голос Лайли.

Я подмигнул чужому отражению — постепенно я к нему привыкал — в зеркале ванной, вернулся в спальню. Лег на согретую Лайли постель, провел рукой по ее волосам, задумчиво изучая прелестное личико. Да, наверное, я даже смогу однажды ее полюбить.

Лайли потянулась ко мне, игриво куснула за ухо. И вдруг, резко отстранившись, замерла.

— Ты слышал? Что это за звук?

С ее лица схлынула вся краска. Расширившимся глазами она смотрела куда-то поверх моего плеча.

— Лленард… там… — Она едва могла выговаривать слова — так сильно была напугана.

Я повернулся на спину и не сумел сдержать вскрика, когда увидел, что над моей головой занесен нож. Он просто висел в воздухе, словно тот, кто держал его, был невидим.

— Нет, пожалуйста, нет!

Свист воздуха и боль, затопившая сознание от края до края.

Когда я умирал, то не увидел света. Возможно, я был не достоин его. На короткий миг все видимое пространство заполонила тьма, а затем я обнаружил себя лежащим на той же постели, в том же доме, только ставшим вдруг черно-белым.

Постель рядом со мной была пуста, но рядом с кроватью стояла… Алесса.

— Ты нашла меня, — хрипло сказал я. — Ты говорила, что не можешь вырваться из дома.

— Это я, милый, настоящая я.

Потрясение было столь сильным, что первое мгновение я не мог вымолвить и слова.

— Это Лимб?

— Нет, Дэймон. Это Та Сторона. Место, куда попадают все умершие. Место, куда попала и я, когда ты меня убил.

Теперь я точно знал, что передо мной — не иллюзия, а настоящая Алесса.

— Прости меня…

— Мы загнали друг друга в ловушку. Мы измучили друг друга. Связанные узами крепче стальной цепи, мы тянули друг друга на дно. Я не виню тебя за тот удар — я сама во многом была виновата. Но, Дэймон, ты погубил стольких людей… Ты — воплощение рока. Из-за твоей вспышки гнева погибла я, из-за твоих неосторожных слов погибли Брэндон и Наян и едва не погибла малышка Кинни. Ты забрал тело Ленарда и его жизнь, а взамен обрек его душу на вечность с вышедшей из-под контроля иллюзией. Иллюзией, которую создал ты сам.