Семь песен - Томас Арчибальт Баррон

Винтовая лестница вела меня все ниже и ниже. Мне вдруг пришло в голову, что в этом мире может не существовать разницы между днем и ночью. Без восхода и заката, без луны, путешествующей по звездному небу, мне будет трудно определять время, озабоченно думал я. Возможно, там вообще не существует времени или того, что я называю этим словом. Я смутно помнил, как Элен говорила что-то о двух типах времени: историческом, которое течет по прямой, в котором смертные существа совершают путь от рождения к могиле, и священном, которое движется по кругу. Может быть, в Мире Ином как раз действует именно священное время? А если так, значит ли это, что время здесь совершает цикл, или идет по спирали, подобно винтовой лестнице?

Я остановился, сердито топнул ногой по одной из ступеней. В мозгу промелькнула ужасная мысль: если в загробном царстве время течет иначе, чем в мире живых, то я вернусь на поверхность слишком поздно для того, чтобы спасти Элен! Если я вообще туда вернусь! Я мог потратить здесь оставшиеся мне два дня и еще несколько месяцев, даже не заметив этого. Я напряг спину, поднял тело Рии повыше. Я сейчас еще сильнее ощущал ее вес, еще тяжелее стало у меня на сердце. Неотступный страх неудачи терзал меня.

У меня оставался лишь один выход: попытаться как можно быстрее найти Дагду. Не позволить никому и ничему задержать меня, сбить с толку, отвлечь. Я снова двинулся вниз.

Я спускался все ниже и ниже в Колодец, и мгла вокруг меня начала меняться. Прежде она висела совсем рядом со ступенями, как и на самом верху Колодца. Понемногу она отступала, образовывала сгустки, которые попеременно сливались и растворялись, принимали всевозможные причудливые формы. Вскоре среди мглы возникли ниши. Потом ниши расширились, превратились в пещеры. С каждым шагом туманные картины вокруг меня менялись, возникали все новые формы, и в конце концов я очутился посреди разнообразного, сложного, постоянно меняющего вид пейзажа.

Туманного пейзажа.

Я различал размытые тропинки и клубившиеся холмы, широкие долины и острые горные пики, и все это было создано из тумана. Иногда взгляд натыкался на каньоны, прорезавшие туманные плато. Каньоны были длинными и глубокими, и я не видел их дна. Иногда я замечал далекие горы, они становились выше или ниже, а иногда – и то и другое одновременно. Передо мной проплывали белесые долины, склоны, утесы, пещеры. И хотя не видел четко обитателей это страны, повсюду перемещались какие-то фигуры, тоже размытые, полупрозрачные. Они ползали, ходили, плыли. Над всем этим клубился белый туман, который становился то гуще, то прозрачнее, вечно переменчивый, вечно неизменный.

Через некоторое время я обнаружил, что ступени тоже изменились. Они больше не были твердыми, как камень, утратили четкие очертания, по ним перебегали волны. Они как будто плыли, подобно окружавшему меня ландшафту. Они оставались материальными, и по ним можно было ступать, но теперь лестница, казалось, была создана из того же самого неуловимого материала, что и все предметы в стране духов.

Возникшее у меня неприятное, тревожное чувство постепенно усиливалось. Я заподозрил, что окружавшее меня вещество было вовсе не туманом. Что это было даже не что-то материальное, не воздух и не вода, а нечто… иноприродное. Завеса, сотканная из света, или мыслей, или чувств. Эта мгла открывала наблюдателю больше, чем скрывала. Но я знал, что для того, чтобы постичь ее истинную природу, нужно прожить множество жизней.

Вот, значит, каков он на самом деле, Мир Иной, сказал я себе. Множество слоев, уровней, миров, все время перемещающихся, все время изменяющихся. Я подумал, что могу бесконечно спускаться вниз, бесконечно шагать по одной из сумрачных долин вдаль, навстречу туманному горизонту. Бесконечно долгое время. И никогда не дойду до конца. Никогда.

А затем из неверной, предательской мглы возникла фигура.

Небольшое серое существо расправило крылья и поднялось в воздух с холма, только что выросшего на туманной равнине прямо у меня на глазах. Оно летело, точнее, парило на воздушном потоке по направлению ко мне, но внезапно изменило направление и устремилось вертикально вверх, так что я почти потерял его из виду. Через несколько секунд птица сделала резкий вираж и камнем упала вниз, а потом начала выполнять петли, всевозможные развороты и прочие фигуры, которые, казалось, не имели никакой цели. Это было выражение чистой радости полета.

Несчастье!

Когда я снова увидел своего сокола в небе, сердце подпрыгнуло от радости. Хотя я держал на руках Рию, я чувствовал тяжесть кожаного мешочка, висевшего у меня на поясе. В мешочке вместе с травами Элен хранилось полосатое перо из крыла Несчастья. Ничего больше не осталось от него в мире живых после схватки с Рита Гавром. Лишь воспоминания.

Несчастье вылетел из полупрозрачной мглы и направился ко мне. Я услышал его пронзительный, хриплый крик, как прежде, полный энергии, отваги, выражавший готовность к бою. Прежде чем снизиться, он сделал последний круг у меня над головой. В лицо ударил теплый ветер, и я почувствовал, как когти птицы коснулись плеча. Сокол сложил крылья и переступил, устраиваясь удобнее. Хотя призрачные перья Несчастья были теперь не коричневыми, а серебристо-серыми, с белыми полосками, его глаза, как и при жизни, были обведены желтоватыми ободками. Он наклонил ко мне голову и радостно заклекотал.

– Да, Несчастье! Я тоже очень рад тебя видеть. – Но радость эта была мимолетной, я тут же вспомнил о том, что держу на руках безжизненное окровавленное тело. – Жаль, что Риа не может поприветствовать тебя.

Сокол, хлопая крыльями, слетел с моего плеча и уселся на колено девочки. Он некоторое время рассматривал мертвую, затем издал низкий, печальный свист. Покачал головой, перепрыгнул обратно ко мне.

– Я несу в себе ее дух, Несчастье. Я надеюсь, что Дагда успеет спасти ее, вернуть к жизни. – Я сглотнул ком в горле. – Ее и мою мать.

Внезапно Несчастье издал громкий, взволнованный крик. Когти впились мне в тело, а мгла передо мной начала странным образом клубиться и перемещаться.

– Ах-х, – раздался из-за туманной завесы чей-то медлительный, ленивый голос. – Как мило, просто ужасно мило, что ты пришел.

Несчастье тревожно засвистел.

– Кто ты такой? – обратился я к неизвестному. – Покажись.

– Именно это я и собираюсь сделать, юноша, и уже совсем скоро. – Туман начал вращаться, как похлебка в миске, которую осторожно перемешивают ложкой. – И еще у меня для тебя есть подарок, ужасно ценный подарок. Ах-х, да.

Что-то в безмятежном, расслабленном тоне незнакомца заставило меня немного успокоиться. Но одновременно в глубине души зародилось некое смутное, неопределенное ощущение, которое не позволяло терять бдительность. Осторожность никогда не помешает, сказал я себе.

Я перехватил тело Рии поудобнее.

– У меня сейчас нет времени на разговоры. Если хочешь мне что-то подарить, выходи.

– Ах-х, юноша. Ты так нетерпелив, так ужасно нетерпелив. – Мгла снова заклубилась. – Но тебе не о чем волноваться. Я выполню твою просьбу через минуту. Видишь ли, мне хочется с тобой подружиться.