Артания - Юрий Никитин

– Почему?

– Да просто струсят, – ответил Тур и короткохохотнул.

– В своем храме? – усомнился Олекса. – Передлицом своего бога? Не смеши кур.

– Где ты видишь кур?

– А ты кто?

Придон осторожно выглянул. Воздух все-таки горячий, но пошкуре побежал мороз. Этот холод от жутких синих стен, будто они трое вовнутренностях огромного трупа, от негромкого зловещего пения. Костер полыхаетжарко, фигура чудовища почти человечья, из стены вырастает на уровне груди,вместо живота – пылающее пламя, бьет в растопыренную грудную клетку, страшными,сводящими с ума бликами пляшет по нависшей вперед жуткой оскаленной морде.

– А что, если…

– Тихо!

Два десятка мохнатых рук ухватили свисающую сверху длиннуюметаллическую цепь. Заскрипело, Придон остановившимися глазами видел, как изтемноты начала опускаться клетка. В ней сидел, скорчившись, человек. Дажеотсюда видно, что тело исполосовано свежими ранами, из спины нарезаны широкиеремни, сочится кровь.

Тур ругнулся, сделал движение тут же броситься с поднятымтопором. Олекса положил ладонь на плечо брата. Клетку опустили перед алтарем,пленника вытащили, поставили на колени. Руки несчастного жестко связаны заспиной, уже почернели, а когда бросили на колени, артане увидели, как отрезкого движения открылись раны. Кровь потекла по коже, запятнала синие плиты,где показалась почти черной. Тур взревел:

– Пора!

Стряхнув ладонь старшего брата, он с диким криком выскочил взал и понесся на толпу. Перед ним расступились, перепуганные дивы давили другдруга, освобождая дорогу страшному разъяренному гиганту.

Олекса выругался, но, прежде чем он успел выскочить, Придонпрыгнул в зал и понесся вслед за Туром. Дивы перед Туром расступились, ночетверо у алтаря, напротив, встали плечо к плечу, разом вскинули руки, затемвытянули их, как остроконечные копья, нацеленные в бегущего на них разъяренногогиганта.

Придон предостерегающе закричал. Четыре слепящие молниисорвались с пальцев жрецов. Тур на бегу пошатнулся, молнии ударили в грудь, нотопор не выронил, только с бега перешел на шаг. Вторая молния ударила так жеослепительно, после ее вспышки в зале стало темнее.

В ужасе Придон видел, что Тур с ног до головы покрылсястранной белизной, сделал шаг, замер с поднятым над головой топором. В тот мигПридон пронесся мимо, но все чувства вскрикнули, что Тур, его друг и сынАснерда, превращен в камень, в белый мрамор!

Он закричал дико:

– Смерть!.. Убивай!

В расширяющемся проходе видел эти четыре ненавистные фигуры.Их руки поднялись, слепящая вспышка ударила в глаза. Полуослепший, он бежалпрямо на их. Вторая вспышка, по телу прошла волна холода, но тут же мысль,жаркая, как раскаленный в горниле кузнеца меч, пронзила мозг: а как же Итания?Он должен добыть и принести…

Третья вспышка ударила в грудь с такой силой, что едва нешвырнула назад. Он закричал, нагнетая ярость, но та не приходила, только передглазами встало прекрасное лицо Итании.

Четвертая вспышка, он успел ощутить волну холода, чтомгновенно испарилась, как горсть снега, брошенная в жаркий костер.

Жрецы пятились, с их рук все еще срывались молнии, били вего обнаженную грудь. Отступая, уперлись спинами в черный алтарь. Придонналетел как буря. Топор блеснул страшно, в воздух взлетели срубленная голова икисть руки, вторым ударом он разрубил второго, третий отступил в ужасе,споткнулся и с диким криком повалился в огонь.

И тут Придон увидел выступ, прямо под грудью свирепого богадивов и над огнем, на ровном, как стол, гранитном выступе – ножны для меча!Старые потертые ножны, тускло блестит кольцо, чтобы пристегнуть к поясномуремню, если великан, или к заплечной перевязи, если этот Хорс хоть когда-то былчеловеком…

Донесся яростный клич Олексы. В толпе дивов мелькали руки сножами, мечами с кривыми лезвиями. Вся толпа напирала к алтарю, Олексасдерживал натиск. Придон закричал, чтобы держался, бросился с поднятым топором.

Олекса дико заорал:

– Догони четвертого!.. Догони!!!

Крик был страшен, Придон понесся за убегающим жрецом. Из нишвыскакивали дивы, не все с оружием, но у многих когти казались страшнее мечей итопоров. Придон рубил в бешенстве, неистово, звенел металл, на него плескалокровью, перед глазами возникали лохматые фигуры, он рубил, сек, сбивал, топтал,проламывался, снова несся за жрецом, догонял, снова кого-то рубил и топтал.

Жрец наконец замедлил бег, медленно повернулся. Придонувидел измученное, залитое потом лицо уже немолодого человека… нет, нечеловека, у человека не может быть такого лица, таких глаз, скул, нижнейчелюсти…

Лезвие топора рассекло череп дива до гортани. Придон быстроуперся ногой, высвободил топор. За спиной слышался топот, хриплые крики.

– Смерть! – закричал он яростно. – Артания!..Итания…

Два-три дива за весь обратный путь к залу выскочили изтеней, но Придон рубил в бешенстве, несся как пылающая скала, все сметал,топтал, размазывал по стенам.

Впереди заблистал свет, в проеме мелькнул убегающий див.Придон вылетел в зал, его трясло, сердце едва не выпрыгивало, а топор казалсялегче перышка. С топора веером разлеталась кровь, она же струилась по рукам, погруди, и после каждого шага за ним оставались кровавые отпечатки.

В голове мутилось, но, когда переступил порог, поразилсямертвой тишине. В зале залито кровью, дивы навалены кучами, кровь даже настенах. По каменным плитам текут, журча, темно-красные ручейки. Воздух пропитанзапахом вывалившихся внутренностей.

– Олекса, – позвал он дрожащим голосом. –Олекса!

В зале поднялась одна рука, упала бессильно, но Придон несдвинулся с места. Рука торчала из синего халата. Кровь текла обильнымипотоками, Олекса мог упасть от изнеможения, герои умирают не от ран, а отизнеможения, от боевой ярости, что забирает человека целиком, а затем так же сокровавленным топором их переносят в небесный дворец, где павшие в битвах пируютза столом наравне с богами и где радостными кличами приветствуют нового героя.

– Олекса, – повторил он. Голос егозадрожал. – Олекса!.. Не бросай меня, Олекса… Я не вынесу, чтоб остатьсяодному…

Пустая клетка чернела в двух шагах от алтаря, а сам пленник по-прежнемустоял на коленях перед черным камнем. Стянутые за спиной веревками рукипочернели до самых локтей, уже отмерли. Пленник всхлипывал, по изуродованномулицу катились слезы. Мужчина не стал бы плакать, но кто знает, что здесь запытки, топор Придона в два взмаха перерубил веревки на руках. Пленник с трудомпотащил руки со спины. Придон с холодком заметил, что в ладони несчастноговбиты толстые штыри.