Артания - Юрий Никитин

Придон хватал ртом воздух, грудь сжимало, как тисками.Молодая женщина держит оружие на изготовку. По лицу видно, что уже видитприближающихся врагов. Их много. Они сильнее. Юная, жертвенная, обрезавшаяпрекрасные волосы, чтобы не мешали в последней битве, она вот сейчас приметпоследний бой. Возможно, она последняя из оставшихся людей. Крылья невиданные,таких не бывает ни у птиц, ни у летучих мышей, ни у драконов. Сильные крылья,но не похоже, что она собирается спасаться бегством… Да и куда?

– Нечего не понимаю, – сказал за его спинойТур. – Если она див, то я кто?

– Она див, – сказал Олекса, – но…

– Но что?

– Она хороший див.

– Див и вдруг хороший?

– Ты посмотри на нее еще, – предложил Олекса.

Тур что-то буркнул и отвернулся. Придон чувствовал, каксердце колотится чаще, а дыхание из груди идет горячее, как из пылающего горна.Вдруг захотелось встать рядом с нею, отражать натиск неведомых врагов… Дажеесли те враги – люди.

– Вон там свет, – внезапно сказал Олекса. –Смотрите… вон в том храме!

– Какой же это храм? – возразил Тур.

– Назови иначе, – огрызнулся Олекса, – но втой части города еще есть жизнь! Уцелевшие там либо живут, либо собираются… Чтобудем делать?

Их взгляды обратились к Придону.

– Не знаю, – ответил он честно. – Но еслиножны здесь, то скорее всего там. Что нам остается? Придется идти.

Олекса вздохнул.

– Повадился кувшин по воду ходить… Только давайте какможно осторожнее.

– Давайте, – согласился Тур. – А это как?

Над головами кроваво-красные тучи уже не мчались через всенебо, их заворачивало в страшный гигантский смерч. Над городом навислоопрокинутое кровавое море с исполинской воронкой Центр воронки был ослепительножелтым, красные струи вытягивались рвались, исчезали в страшном небесномводовороте.

Придон шел медленно, в руке топор, осматривался и, хотяОлекса видит дальше, а Тур слышит лучше, все равно прислушивался, вздрагивал иподпрыгивал при каждом шорохе или треске лопнувшего камешка.

Здание, что Олекса назвал храмом, приблизилось, занялополовину неба. Камни сплавились от неведомого жара настолько, что Придон тщетноискал взглядом стыки, все в наплывах, будто камень плавился и стекал, как воск,постепенно твердея. Вокруг здания растеклась каменная лужа, каждая следующаяволна застывала чуть выше, и казалось, что к храму ведут ступени с округлымикраями.

Придон пошел на цыпочках вокруг, все так же вздрагивал иподпрыгивал, все мышцы напряглись, тронь – порвутся.

Олекса и Тур, спина к спине, двигались боком, готовыеотражать нападение любых зверей или врагов. Храм не соприкасается с другимизданиями, во всяком случае теперь, втроем обошли вокруг, потом еще раз.

– Я не понимаю, как туда войти, – сказал Олекса созлостью.

Тур кивнул, сказал с нервным смешком:

– Разве что вон там…

Из стены исполинского здания на уровне каменных потековвыступала страшная распахнутая пасть дракона. Придон прикинул, что в нее моглибы въехать два всадника стремя в стремя. В красной пасти алой россыпью светятсяугли, из стен выступает кровь и сползает на угли, шипит, взлетает дымками.

Олекса бросил раздраженно:

– Если туда войти, то где выйдем?

– Известно где, – ответил Тур с тем жесмешком. – Или рассказать?

– Сам туда иди, – отрезал Олекса. – И сидитам.

– Придон, ты куда?

Нижняя челюсть дракона выступает из стены на уровне егоколен, определил Придон, но жар обжигает все тело, даже ступни. Он отступил нашаг, запрыгнул на край челюсти.

Сухой воздух опалил лицо, веки. Он прикрылся ладонью,шагнул…

Жар утих, а когда он сделал еще шаг, впереди открылсяширокий туннель, ярко-красный, с выступающими ребрами.

В стенах пульсировало, чавкало, двигалось.

За спиной послышались шаги, из огня выступил Олекса, лицобледное, глаза вытаращены.

– Уф!.. Сам не верил… Думал, сгорю… Его толкнули вспину, появился Тур, быстро зыркнул на обоих, прорычал одобрительно:

– Молодец, Придон, допер!.. Не могут угли столькогореть, это ж ясно… теперь. Да и кровь давно бы вытекла.

– Проклятые колдуны, – сказал Олекса. –Ничего, доберемся… В следующий раз приведем целую армию. Все здесь разнесем!

Придон, не отвечая, пошел по странному туннелю. Временамиказалось, что идет по живой трубе, в стенках двигаются соки, кровь,протискиваются сгустки, вон даже видно, как выпячивается, можно стукнуть…

Он даже стиснул пальцы в кулак, но опомнился: а вдруг вответ труба стиснется, сомнет их, перемелет в кровавую кашу? Пока что она ихдаже не замечает, пусть не замечает и дальше.

Внутри полупрозрачных стен красные струи побежали быстрее.Труба начала вибрировать, подергиваться.

– Вперед! – прокричал Придон. – Надо успеть…

Под ногами вздыбился пол. За спиной Придон слышал тяжелоедыхание. Ноги несли, как испуганного оленя, в голове стучала только одна мысль,как бы не споткнуться, только бы не растянуться, сам – пусть, но чудовищныйтуннель захватит друзей…

Труба расширилась, здесь жарче, но воздух суше, и сразу жеощутилось, что это уже мертвый туннель. Мертвый, окаменевший. Каменные стены,по ним не двигаются соки, как по дереву, хотя стены еще почти новенькие.

По этой части туннеля шли, как показалось Придону, гораздодольше. В двух местах пересекли широкие трещины, а еще через два десятка шаговдорогу преградили ярко-красные глыбы. Сверху упал зловещий свет, Придон вскинулголову, на него недобро смотрела широкая дыра в своде.

Он подпрыгнул, ухватился за край. Ноги мелькнули в воздухе,рывком взлетел наверх, а с края протянул руку. Тур зарычал, но ладонь ухватил,Придон выдернул его наверх, дивясь тяжести Тура. Впрочем, у потомков горноговеликана и мясо наполовину каменное.

Олекса вылез сам, осматривался, не обращая внимания наозадаченных друзей. Полуразрушенный и заброшенный зал, в стенах дыры, вместокрыши страшные багровые тучи в жутком водовороте, а в зале нагромождениеупавших глыб, статуй, колонн, смятые ударами массивные медные светильники… илижертвенники, где когда-то в кипящем масле сгорали вопящие жертвы.

Чудом уцелела статуя лежащей женщины с распростертымикрыльями. Всклокоченные волосы отливают синевой металла, крылья тоже из камня сметаллом, страшное нечеловеческое лицо с красными рубиновыми глазами безсетчатки и зрачков, сплошная жуткая краснота, но лицо все же женское, дажедлинные серьги в ушах почти такие же, какие носила его мать.