Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Генри Уэйд

– Ах да, да, конечно, – пробормотал он.

– Говард с сыном гостили у Карров. – Адвокат откинулся на спинку и перевел взгляд на вентилятор. – Они, то есть Карры, сняли на летние каникулы дом в Кумбе, и Говард с мальчиком приехали к ним на неделю. Корнуолл был для них серьезной сменой обстановки. По меньшей мере для Говарда, привыкшего к индустриальному северу. Гарольд, который только год как вернулся из Кембриджа и проводил все время в цехах, к поездке отнесся с воодушевлением.

– Вы сказали, в цехах?

– Да, Гарольд хотел знать машиностроительное дело от А до Я, так что ездил в цеха – фабрики, если хотите, чертежные мастерские и так далее. Серьезно к этому подошел. Бедный мальчик.

Мистер Кристендем снова покачал головой.

– Что-то случилось с лодкой? – спросил Юстас.

– Нет. Они купались. Я, разумеется, присутствовал на дознании в среду. Осматривали тело мистера Говарда. Тело Гарольда так и не нашли. Тем же вечером мне пришлось вернуться: собрать различные бумаги, да и по другим делам. Долгое выдалось путешествие, очень долгое.

– Вам, наверное, уже дурно от этого всего.

– Это часть моей работы, мистер Юстас. Как я уже говорил, я присутствовал на дознании, где выяснилось, что мистер Карр и оба его гостя каждое утро перед завтраком отправлялись в бухту Кумба, купаться в которой совершенно безопасно и, как выразился мистер Карр, чрезвычайно скучно. Утром вторника, на пятый день их визита, мистер Карр остался дома с легкой простудой. Похоже, что оба Хендэлла, отец и сын, решили прогуляться и добрались до другой бухты. Это скалистое, опасное место, местные называют его обрывом Дэви – видимо, в честь Дэви Джонса[13]. В общем, место чрезвычайно опасное и пользуется дурной славой, там и в полную воду очень сильное отбойное течение. Как нарочно, эти двое отправились туда в начале отлива… Один пастух заметил с холма, как они заходят в воду. Он звал их, махал, но докричаться так и не смог. Пастух видел, что неприятности у них начались мгновенно, и со всех ног помчался вниз, но, когда добежал до берега, их уже не было видно. Хотя оба являлись сильными, опытными пловцами… Тело Говарда, ужасно изувеченное камнями, вымыло в бухту Кумба приливом, Гарольда так никто и не обнаружил; возможно, это объясняется тем, что он просто меньше весил.

– Боже мой, какая страшная история… А супруга Говарда? Она гостила вместе с ними?

– Да. Бедная женщина. Она повела себя чрезвычайно мужественно, по меньшей мере так кажется такому старомодному человеку, как я. Естественно, все произошедшее стало для нее страшным ударом, но я не видел ни малейшего признака того, чтобы она сломалась, – согласитесь, этого можно было ожидать.

– Да, Бланш – женщина высшей пробы, – тихо сказал Юстас. – Это Дэвид садился в поезд передо мной?

– Да, капитан Хендэлл ездил в Норвегию и буквально только что вернулся с дороги. Он с миссис Стоун и ее сыном Бернардом. Вы знакомы с ней?

– Увы. Кто она?

– В прошлом Пейшинс Уик; ее мать Эмили – дочь Генри Хендэлла, брата нынешнего лорда Бэрреди.

Юстас снова навострил уши. Генри. Именно этот человек его интересует больше всего – лично он и его потомки.

– Похоже, ни с кем из этой линии я даже не знаком, – проговорил он. – Сколько у Генри было детей?

– Только дочь Эмили, – сказал мистер Кристендем, не подозревая, в какое радостное волнение привел этим Юстаса. – Эмили, как я уже говорил, мать миссис Стоун, опять-таки единственного ребенка, у которой есть только один сын Бернард. Вы видели его с капитаном Дэвидом.

Значит, сына у Генри не было, а титул, разумеется, не может передаваться по дочери; наконец-то Юстас прояснил для себя этот вопрос. И что же? После Дэвида и его сына-инвалида идет он, Юстас! Подумать только: Юстас, лорд Бэрреди! Звучит! Титул, а вместе с ним и все деньги: огромное машиностроительное дело, угольные шахты, наличные – безусловно, старик хранил состояние только в гарантированных ценных бумагах… Сердце Юстаса забилось сильнее. Если что-то случится с Дэвидом и его сыном, как произошло с Говардом и его сыном, все это перейдет к нему!

В голове его возникали ярчайшие картины. Обратно в свою старую квартиру, в свое охотничье общество, к своему «Бентли» – а может, к двум «Бентли», спортивному и лимузину. Лошадей – нет, не нужно; этот пункт опустим; такая охота ему никогда не нравилась. Стрельба, езда на автомобиле – вот это по его части. Может быть, яхта – паровая, конечно, чтобы можно было путешествовать по всему миру – Средиземноморье с красотками в пижамах… Джилл! Она будет принадлежать ему – и только ему. А если захочется, можно и Сильвию с Дениз вернуть, а то и найти первоклассную куклу вроде Кэтрин Дон или Кантолины… Но ведь он любил Джилл. Она не того же сорта, что Сильвия, но стоила шести таких Сильвий, а то и больше. Он бы даже женился на ней, хотя вряд ли в этом была необходимость.

И тут Юстас заставил себя вернуться на землю. Какая польза от всех этих фантазий? Титул, деньги и все остальное унаследует Дэвид. Конечно, его сын, Дезмонд, ни на что не годен; вряд ли он что-то получит, и сына у него не будет никогда. Это совершенно точно. Но Дэвид все еще молод и по-дурацки, по-гвардейски привлекателен. Теперь, будучи наследником имущества, он обязательно женится снова – недостатка в кандидатках не будет.

С точки кипения настроение Юстаса опустилось до нуля. С ним так бывало постоянно: то чрезвычайно возбужден и полон энтузиазма, а в следующий момент что-то идет не так, и он попадает в сети черной депрессии. Сейчас Юстас мысленно вернулся ко всем своим проблемам: это треклятое письмо от Айзексона; где он, черт возьми, найдет деньги, чтобы выплатить проценты, не говоря уже о восстановлении сбережений? На что собирается жить, как поддерживать даже нынешнее, жалкое существование? Его сбережения сократились до пары тысяч фунтов; они приносят ему около сотни в год – достаточно только на одежду да табак. Остальное Юстас зарабатывает своим умом – картами и так далее. Только вот молокососов все меньше и меньше, и они уже не кажутся такими дураками, какими были раньше; один из них не далее как позавчера обыграл его на целые семьдесят фунтов. Его, Юстаса Хендэлла!

А ведь еще Джилл; она, считай, порвала с ним. Джилл! Юстас почувствовал, как при мысли об этом у него закололо в глазах. Черт, он не мог потерять Джилл; он любил ее!