Призрак музыки - Александра Маринина

– Да что ты, – она улыбнулась, – я просторассказываю тебе, как мы будем добывать доказательства против Ермилова.

Коротков задумался на несколько секунд, обмахивая потноетело полами расстегнутой рубашки.

– Хитра ты, мать, не по годам. Но ты права, еслируководитель фирмы все записывает, то хранит, а не в помойку выбрасывает.

– Данные на Ермилова есть?

– Найдем.

– А на сотрудников «Мелодии-Плюс»?

– У ребят возьмем, они с нами поделятся в благодарностьза то, что мы их на фирму навели.

Настя посмотрела на часы.

– Ладно, завтра с утра займемся, сейчас все равно никого ненайдешь, уже одиннадцатый час. Пора по домам.

* * *

Михаил Михайлович Ермилов с легким недоумением смотрел назапечатанный конверт, который ему принесли из секретариата. На конверте послеадреса и указания его имени и фамилии стояли крупные буквы «ЛИЧНО». Ну, личнотак лично, подумал он, вскрывая конверт и разворачивая сложенный пополам листокбумаги.

«Уважаемый гражданин следователь! Не так давно вы обратилисьв одну контору с просьбой помочь вам в одном грязном дельце. Не думайте, чтовсе шито-крито. У того человека, с которым вы договаривались, всеразговоры в офисе записываются на диктофоны, а всех посетителей рисуют навидео. Так что если вы, уважаемый гражданин следователю, этим вопросоминтересуетесь, то поимейте в виду, что эти кассеты у меня есть. Вы покаподумайте, а я вам еще дам знать. С дружеским приветом».

Ермилов похолодел. Но тренированный ум следователя уже началработу независимо от эмоций. Что это может означать? Вся контора и ее контактыу кого-то под колпаком, у какой-то третьей стороны. Кто-то напичкал фирму своейаппаратурой и регулярно снимает информацию. Это первый вариант. Второй вариант:его шантажирует кто-то из фирмы, скорее всего техник. И третий, он жесамый неприятный: его шантажирует сам Варфоломеев.

Михаил Михайлович брезгливо отбросил письмо, но тут же сновасхватил его. Что-то в тексте показалось ему неуловимо знакомым, режущим глаз.Он снова внимательно перечитал каждое слово, машинально отмечая ошибки.«Шито-крыто» написано почему-то через «и», а в словах «уважаемый гражданинследователь» вместо мягкого знака на конце стоит «ю». Ну ладно, «ю» можнонапечатать по ошибке вместо мягкого знака, они на клавиатуре совсем рядомнаходятся, всего через клавишу. Но буква «и» стоит, пожалуй, далековато от «ы»,так что за простую опечатку не сойдет. Все ясно, это писал выходец с Украины.В украинском языке есть звук «ы», но буквы такой нет, этот звукобозначается буквой «и», а для звука «и» существует буковка «i». И еще вукраинском языке, в отличие от русского, есть звательный падеж, которыйприменяется при словах-обращениях. Если нужно обратиться к девушке по имениГаля, то скажут: «Галю, иди сюда». А если нужно обратиться к следователю,то напишут… Напишут так, как написано в этом письме. Ошибиться Ермилов не мог,он заканчивал среднюю школу и университет в Киеве и владел украинским языкомсвободно.

Значит, это не Варфоломеев. Тот чистокровный русак, речь унего, конечно, замусоренная жаргоном, но произношение абсолютно чистое,московское. Можно голову дать на отсечение, что на Украине он не жил и языкомне пользовался. Нужно искать в его конторе украинца и оторвать ему голову. Ноесли неизвестный доброжелатель прав насчет аппаратуры, а он, по всейвероятности, не врет, потому что все можно проверить, то встречаться иразговаривать с Варфоломеевым в конторе нельзя. Нужно искать безопасное место,где не запишут.

Ермилов резко снял телефонную трубку и набрал номер.

– Антон Федорович, нам нужно встретиться, – официальнымтоном произнес он на всякий случай. – Да, срочно. Нет, не у вас. Давайтеза городом…

Через полтора часа Ермилов подъехал к назначенному месту.Варфоломеев уже ждал, ему до Новорижского шоссе было ближе, чем следователю.Михаил Михайлович достал из кармана письмо и сунул под нос хозяину«Мелодии-Плюс».

– Что это такое? Что это такое, я тебя спрашиваю, козелвонючий? Какого хохла ты в своей лавке пригрел?

– Да с чего ты взял, что это хохол? – опешил Варфоломеев.

– А с того, что я читать умею и украинский знаю, как тыматерный. Есть у тебя в конторе люди с Украины?

– Был один, – растерянно сказал Варфоломеев. – Ноя его уволил недавно. На прошлой неделе.

– За что?

– Да ну его, не просыхал. Сам же знаешь, пьяницам веры нет,сболтнут что угодно и где угодно.

– Кем он работал?

– Техникой занимался. Он вообще-то хороший электронщик,толковый, и руки золотые. У них там на Украине работы нет, а здесь ониготовы за копейки работать. Наши московские гроши для них целое состояние.

– Адрес его знаешь?

– Не проблема, ребята знают, они все друг у друга домабывали.

– Значит, так, Варфоломеев. В дело лишних людей непосвящаем, и так уже слишком многие в курсе. Лыткин твой пока держится, но нанего могут нажать посильнее, и он сдаст тебя.

– Не сдаст, – уверенно ответил Антон Федорович, –он парень крепкий, здоровый.

– Такой же, как все твои ублюдки?

– Нет, Васька не ширяется, у него мозги ясные.

– Все равно, лишних не впутываем. Хватит нам одного козла,который накололся и дело запорол. Сейчас мы с тобой, Варфоломеев, поедем кэтому твоему хохлу и вытрясем из него все, что можно. И чего нельзя.Сначала вытрясем кассеты, потом объяснения, а потом мозги. Ты все понял?

– Понял я. Может, все-таки не сами, а? У меня бойцы вмашине, им поручим.

– Я сказал: сами, – Ермилов чуть повысилголос. – Хватит, напоручались уже. От твоих козлов одни неприятности. Надобыло мне с самого начала тебя под суд отдать, все равно с тебя толку никакого.Поехали.

* * *

Настя положила трубку и с видом победителя посмотрела наКолю Селуянова.

– Или мы не молодцы? Или мы не умники?

– И умницы, – добавил Селуянов. – Не томидушу-то. Чего они сказали?

– Все, что надо, то и сказали. Наш украинский друг оказалсяна редкость толковым парнем. Он и себя перед ними оправдал, и таких реплик имнакидал, что уши увяли. Но зато Ермилов и Варфоломеев в ответ на эти репликипроизнесли все слова, о которых мы с тобой мечтали, когда разрабатывали этупростенькую комбинацию. Теперь конец им пришел, Коля, не открутятся.

– Думаешь? – с сомнением произнес Селуянов.

– Она думает, – раздался от двери знакомыйбаритон. – Она же больше ничего не умеет, кроме как думать. А что судскажет по поводу ее великих мыслей, она как-то думать забывает.

В кабинет вошел Виктор Алексеевич Гордеев собственнойперсоной. Его здесь никак не ждали, все полагали, что если он приезжает сегодняднем, то на работу выйдет не раньше завтрашнего утра.