Призрак музыки - Александра Маринина

Ермилов нехотя завел двигатель и поехал в Москву.В машине был кондиционер, потому ехал Михаил Михайлович с закрытымиокнами. Он не заметил, как внезапно поднялся ветер, и спохватился только тогда,когда увидел прямо перед ветровым стеклом летящий ему навстречу рекламный щит.Несколько секунд он раздумывал, не остановиться ли, чтобы переждать грозу, норешил продолжать движение, пока не начнется дождь. Может быть, он будет не сильным,не стеной, и вполне можно будет проехать. В любом случае надопоторопиться, как знать, а вдруг он убежит от грозы и успеет добраться до дома.Ермилов прибавил скорость, шоссе было пустым, и он разогнал машину до статридцати километров в час.

Он даже не успел понять, что произошло, когда огромноедерево упало на дорогу прямо перед передними колесами автомобиля. Ермиловврезался в ствол на полной скорости. Машина перевернулась несколько раз изагорелась, но Михаил Михайлович не почувствовал ожогов. Он умер мгновенно,потому что рулевая колонка пропорола ему грудную клетку.

* * *

Прошло три дня. Москва приходила в себя после урагана,какого не помнили даже старожилы. Кто-то ликвидировал последствия разгуластихии, кто-то тащил на свалку то, что еще недавно было любимым автомобилем илигаражной коробкой, кто-то навещал раненых в больницах, кто-то хоронил близких.Сначала сообщалось, что во время стихийного бедствия погибло пять человек,потом сведения стали уточняться, и к концу расчистки города и области отзавалов цифра стала существенно больше.

О гибели мужа Ольга Ермилова узнала в воскресенье днем.Сначала она не особенно волновалась, когда мужа в десять вечера еще не былодома, она понимала, что Михаил ее избегает и старается по возможности прийти какможно позже. В одиннадцать вечера, когда налетел ураган, Ольгазабеспокоилась. В три часа ночи, спустя примерно час после того, какприрода успокоилась, мужа еще не было, и Ольга решила, что в связи сбедствием всех работников милиции вызвали на службу. В десять утраона позвонила Михаилу на работу, но ей никто не ответил. И она вдруготчетливо осознала, что его нет не только дома. Его нет вообще.

А к пяти часам вечера ей сообщили.

В среду к ней пришел Дударев. После проведенных вкамере дней выглядел он неважно, похудел, осунулся, но глаза горели каким-тозлым огнем. Он позвонил Ольге и спросил, где они могут встретиться. Ольгасказала, что он может приехать к ней.

– Меня выпустили, – заявил Георгий прямо с порога.

– Я вижу, – тихо ответила Ольга, не глядя емув лицо.

– Ты что, не рада?

– Я рада за тебя.

– Меня совсем выпустили, ты что, не понимаешь? До этихментов поганых дошло наконец, что я не виноват в смерти Елены.

– Я понимаю, Георгий. Тебя выпустили совсем.

Дударев посмотрел на Ольгу более внимательно, попыталсяобнять, но она отстранилась.

– Ты что, больше меня не любишь? – спросил он, сам неверя в то, что говорит.

Она ждала этого вопроса, она давно его ждала и знала,что отвечать придется. Если она не хочет, чтобы все началось сначала, ейпридется собрать остатки мужества и ответить. Ответ был готов заранее, но вэтот момент Ольга едва не дрогнула. Может, не надо? Она осталась одна, Георгийтоже один, и нет ничего плохого в том, что они будут вместе. Ведь были же теполгода, когда им было так хорошо вместе. Полгода, когда ей казалось, что онасчастлива. Так, может быть, это не ушло совсем? Может быть, все еще вернется?Ей так трудно будет одной… Нет, нельзя. Если она хочет сохранить хоть каплюуважения к себе после всего, что натворила, надо ответить так, как решила.

– Нет, не люблю, – сказала она, не слыша себя.

На такой ответ Георгий явно не рассчитывал. На небритомхмуром лице проступило недоверие, уж не ослышался ли.

– Как это понимать? Вчера любила, а сегодня не любишь?

– Да, сегодня уже не люблю.

– Что, и встречаться со мной больше не будешь?

– Не буду.

Ну вот и все, слова произнесены. Хода назад нет, теперь уженельзя сказать, что ты пошутила или неудачно выразилась и тебя неправильнопоняли. Все предельно ясно. Ольга почувствовала облегчение, насколько вообщевозможно такое чувство накануне похорон мужа.

Дударев нервно заходил по комнате, засунув руки в карманыбрюк.

– Оля, что происходит? Я тебя чем-то обидел? Объяснись,будь любезна.

– Я ничего не могу с этим поделать, Георгий, –ровным голосом ответила она. – Я больше не хочу быть с тобой. Нехочу.

– Так, значит, – с угрозой произнес ГеоргийНиколаевич. – Пока я был в порядке, ты меня любила, а стоило мне попасть вбеду – так все, пошел вон со двора, нам замаранные не нужны, мы чистеньких любим.Так, что ли?

Ольга помолчала, потом отошла от Дударевав противоположный угол комнаты и встала, прижавшись спиной к стене. Ей ненужно было сейчас это объяснение, но рано или поздно оно должно былосостояться, так пусть уж лучше сейчас, не стоит откладывать.

– Знаешь, я с самого начала не верила, что ты невиновен.Я была уверена, что это ты убил свою жену. Ты был в моих глазах замаран –дальше некуда. Но я нашла тебе адвоката, я нашла деньги, чтобы ему заплатить, ясогласилась на то, чтобы у моего мужа были неприятности по службе, только чтобытебя вытащить. А знаешь, почему я тебе не верила? Потому что ты даже ненашел времени, чтобы просто поговорить со мной. По-человечески поговорить,понимаешь? Спокойно, доверительно. Объяснить мне все. Поклясться, что тыневиновен. А ты этого не сделал. Ты разговаривал со мной сквозь зубы, тыотдавал мне приказания. Ты вел себя так, как ведут себя действительно виновные.Пойми меня, Георгий, я не обиделась, дело не в этом.

– А в чем же? – сухо спросил он.

– В том, что ты не считал нужным вести себя по-другому.Тебе было все равно, что я думаю и чувствую. Тебе вообще было на менянаплевать. Ты просто манипулировал мной, как вещью, как приборчиком, которыйможет помочь тебе доказать свою невиновность. Я не хочу, чтобы мнойманипулировали. Для тебя люди – грязь, они ничто, ты с ними не считаешься, тыих просто используешь в своих целях. А я не хочу больше, чтобы тыменя использовал. Тебе понятно?

Георгий рассмеялся. Он подошел к Ольге и крепко обнял ее, недавая вырваться.

– Ну что ты, Оленька, – тихонько приговаривал он, целуяее волосы, – что за глупости ты себе напридумывала? Ты просто устала, этажара тебя измотала. Ты все неправильно понимаешь. Я очень тебя люблю.Сегодня ты не в настроении, давай встретимся завтра прямо с утра, тыотпросишься с работы, мы проведем целый день вместе, как раньше, помнишь?Погуляем, сходим на книжную ярмарку, посидим в ресторане, отметим моеосвобождение.

– Завтра я не могу.

– Почему? Чем таким серьезным ты занята? Что вообще можетбыть важнее нашей любви?