Колдунья моя - Бертрис Смолл

Жосслен слабо рассмеялся.

— Похоже, я продвигаюсь слишком быстрыми шагами, — проговорил он. Затем, приподнявшись, прижал ее к своей груди и страстно прильнул к ее губам. Ощутив на ее губах вкус своей плоти, он с удивлением нашел возбуждающим и это.

Мэйрин вся пылала от желания. Этот человек, ставший ее мужем, волновал ее, сводил с ума. «Как странно, — подумала она словно сквозь дымку. — Мне казалось, что я больше никогда не смогу любить, никогда не смогу довериться мужчине. Для Василия я была всего лишь красивой игрушкой, хотя и не подозревала об этом. До сих пор не могу понять, желал ли он меня на самом деле? И зачем он женился на мне? Может быть, хотел, чтобы эта красивая игрушка не попала в руки кому-нибудь другому? Нет, с Жоссленом все куда проще! Мы поженились ради Эльфлиа. Он — нормальный мужчина, желает меня потому, что я возбуждаю его как женщина Он утверждает, что любит меня, и, возможно, сам в это верит. Быть может, он даже не ошибается».

Жосслен снова поглаживал ее грудь. Теплые ладони обхватывали и нежно сжимали мягкие холмики, пальцы щекотали набухшие бутоны сосков. Он осторожно ущипнул чувствительную кожу и начал ритмично сжимать ее двумя пальцами. Мэйрин тихонько застонала от удовольствия.

«Я хочу его! — подумала она. — Я хочу, чтобы этот мужчина взял меня, овладел мною целиком; я хочу покончить с моей девственностью. О Пресвятая Дева! Он же не знает!» Мэйрин внезапно сообразила, что так и не сказала Жосслену о своей невинности. На это просто не было времени.

Она — вдова. Учитывая ее искусность в любовной игре, Жосслен наверняка и представить себе не мог, что она девственна. Где вы видели девственницу, знающую столько ухищрений, которым обучил ее Василий? И которая после этого осталась девственной?! Может ли мужчина сам понять, девственна женщина или нет? Прежде Мэйрин об этом никогда не размышляла. Что же теперь делать? Времени обсуждать у них уже нет.

Жосслен сгорал от желания. Изысканные ласки красавицы жены распалили его почти до безумия. Он еще никогда не испытывал такой любовной жажды. Мэйрин оказалась не только самой прекрасной, но и самой желанной женщиной на свете! Впрочем, Жосслен еще не понимал, радоваться этому или огорчаться. В конце концов страсть не относится к числу тех качеств, которые ожидаешь найти в супруге. Но тут, почувствовав прикосновение ее теплой шелковой кожи, Жосслен понял, что больше не в силах терпеть. Застонав от страсти, он перевернул Мэйрин на спину и лег сверху.

— Ах, колдунья, я больше не могу! Ты разожгла во мне такой пылающий ад, что, даже овладев тобою, я не потушу этот огонь!

— Жосслен… — начала она, но Жосслен закрыл ей рот поцелуем. Она почувствовала, как он пытается раздвинуть ей бедра. В отчаянии Мэйрин отпрянула от него. Его поцелуи кружили ей голову, как вино.

— Ты не понимаешь! — Она сделала еще одну попытку объяснить ему, в чем дело.

Жосслен прикрыл ей рот ладонью.

— Нет, колдунья, это ты не понимаешь! Я хочу тебя, моя огненная красавица, и не могу больше ждать! — Он решительно раздвинул ее ноги. Палец дразняще коснулся влажного бутона и начал нежно поглаживать его. Жосслен знал, что женщины всегда возбуждаются от этой ласки.

Мэйрин не сдержала стона. Это прикосновение вызвало в ней неукротимую вспышку желания, за которой последовали новые и новые, все настойчивее и горячее. Она и млела от блаженства, и застывала от понимания того, что сейчас должно произойти. «Я должна сказать ему», — подумала она как сквозь сон, но было уже слишком поздно. Губы его снова прильнули к ее губам, и Мэйрин почувствовала, как его гладкое и твердое орудие прижимается к самому входу в ее лоно. «Надо быть с ней понежнее. Ведь она уже давно не была с мужчиной, — рассудительно подумал Жосслен. — Ах, какая она тесная! Какая тесная! Ах, Иисусе! Я так хочу ее!»

Мэйрин попыталась расслабиться, встретить его тепло и приветливо, но внезапно ее охватил страх. Боль! Ида говорила, что будет больно. Он сейчас причинит ей боль, и надо остановить его! Он должен узнать, что она девственна! Так нельзя! Мэйрин совершенно потеряла голову от страха и, к изумлению Жосслена, принялась отчаянно отбиваться от него, извиваясь всем телом и колотя его по спине кулаками.

Вначале он решил, что это еще одна, новая игра. Схватив Мэйрин за руки, он прижал ее запястья к подушке и снова попытался проникнуть в нее.

— Ну же, колдунья, — пробормотал он сквозь сжатые зубы, — зачем ты играешь со мной в девственницу?

Дрожа от напряжения и всхлипывая, Мэйрин с трудом ответила:

— Я и есть девственница, Жосслен! Это правда! Жосслен хотел было рассмеяться, но тут обнаружил, что проникнуть в ее прелестное тело ему не дает какая-то преграда. Решив, что это ему почудилось, он подался назад и снова начал медленно входить, но уперся в ту же преграду. С откровенным удивлением он заглянул в лицо Мэйрин.

— Что это за волшебство, колдунья? — спросил он, изнывая от желания довершить начатое.

— Никакое не волшебство, — всхлипнула Мэйрин. — Просто Василий не успел… Я была слишком молода. У нас не хватило времени!

«Не хватило времени?» Это заявление окончательно ошеломило Жосслена. Хватило времени, чтобы научить ее всем этим развратным штучкам, и не хватило времени на простой любовный акт? Кем же, черт побери, был этот Василий Византийский? Какого дьявола он не поступил с Мэйрин, как полагается мужчине? У Жосслена разболелась голова. «Почему я так злюсь? — внезапно удивился он. — Мэйрин — девственница. Она не принадлежала ни одному мужчине. Ни одному. Она принадлежит только мне». Жосслен уже действительно был не в силах медлить.

— Ну, колдунья, — простонал он, — я попытаюсь войти осторожно, но остановиться уже не могу!

Он начал медленно погружаться в ее тело. Чуть-чуть продвинувшись вперед, он подался обратно; повторив это несколько раз, он снова заставил Мэйрин затрепетать от наслаждения. Завороженная ритмичными, плавными движениями Жосслена, она расслабилась и забыла о своем страхе. И в тот момент, когда она меньше всего ожидала, Жосслен одним мощным толчком прорвался сквозь досадную преграду и вошел в ее тело так глубоко, как только мог. Резкий крик боли, сорвавшийся с ее губ, опечалил его, но вместе с тем Жосслен был рад, что именно он оказался первым и единственным мужчиной, которому довелось это услышать.

Мэйрин показалось, что боль захлестнула все ее тело, как ожог хлыста. Неужели это и есть обещанное наслаждение? Не может быть! Но едва она успела подумать, как волна боли отхлынула, как отлив. И начало нарастать другое, странное и новое чувство, заполняя ее так быстро, что она даже испугалась. Впрочем, оно не было неприятным; просто незнакомым, необычным. Мэйрин обвила руками шею Жосслена, отдавшись во власть древнему инстинкту, и прижалась губами к его щеке.

Жосслен все еще продолжал лежать на ней неподвижно, дожидаясь, когда она придет в себя. Но, ощутив нежное прикосновение ее рук и теплых губ, он снова утратил над собой контроль и начал двигаться в сладостно чувственном ритме, который, как он знал, должен привести их обоих на вершину блаженства. Мэйрин впилась в его спину острыми ноготками, и Жосслен почувствовал, как она пытается делать первые робкие движения ему навстречу. Очень скоро она приноровилась к верно выбранному ритму, и по ее лицу Жосслен прочел все, что ему хотелось знать в тот момент.