Колдунья моя - Бертрис Смолл

— Ну, при нормандском дворе все иначе, — сказал Жосслен. — Король придерживается самых строгих правил в вере и тщательно следит за тем, чтобы не допустить появления ереси. И благодаря этому его поддерживает папа римский.

Мэйрин приподнялась на одном локте и заглянула в лицо мужу. Огненные волосы балдахином ниспадали на ее плечо и грудь.

— Ты всегда говоришь с женщинами в постели о таких скучных делах, как религия и политика? — иронически спросила она. — Неужели так принято при нормандском дворе?

Одна ее грудь была прикрыта рукой и изгибом тела, но вторая-то была отлично видна! Повернувшись на бок, Жосслен впился губами в соблазнительный сосок. Мэйрин удивленно вскрикнула и села, облокотясь на подушку, но Жосслен не собирался так легко сдаться. Не разжимая губ, он просто подвинулся вместе с ней.

— В эту игру могут играть двое, мой шалун, — лукаво проговорила Мэйрин. Протянув руку, она принялась ласкать его быстро твердевшее от искусных прикосновений орудие. Пальцы ее двигались медленно и дразняще. Жосслен невольно сжал зубами ее напрягшийся сосок, и Мэйрин поняла, что он тоже возбудился.

Оба ушли с головой в эту восхитительную забаву, стремясь открыть друг в друге новые тайны. Жосслен блаженствовал от ее поцелуев, от прикосновений к ее шелковистой коже. Мэйрин жадно принимала его ласки, наслаждаясь силой и нежностью его объятий. Вскоре Жосслен почувствовал, что теряет над собой контроль. Он отпустил ее грудь и прильнул к губам.

«Как чудесно», — подумала Мэйрин, когда он обвил одной рукой ее плечи, а второй продолжил сжимать и поглаживать грудь. Его большой палец вызывающе потер набухший сосок. Мэйрин начала ласкать его шею, то нежно касаясь ее кончиками пальцев, то легонько царапая ногтями. И когда Жосслен прижался к ней всем телом и без труда проник в ее лоно, обоим это показалось таким естественным, словно они знали друг друга уже много лет. Жосслен двигался осторожно, помня, что она только накануне лишилась невинности.

— Ах, колдунья, — прошептал он, — ты сводишь меня с ума. Я задыхаюсь от желания!

Эти слова наполнили ее почти таким же блаженством, как и его горящее от страсти тело, которое снова вело ее к совершенному счастью. Инстинкт подсказал ей обвить ногами поясницу Жосслена. Почувствовав, что теперь он стал погружаться глубже, она вскрикнула от удивления. Она уже научилась двигаться в одном ритме с ним и могла лишь восхищаться тем, насколько их тела подходят друг другу. Растворяясь в океане наслаждения, она тихо простонала:

— О, Жосслен, неужели это всегда так сладко?

— Ах, Пресвятая Дева, — прошептал Жосслен. — Надеюсь, что да, колдунья моя!

Мэйрин снова почувствовала, как взмывает в небеса. Это отдаленно напомнило ей кружение морских птиц над волнами, парение чаек, подхваченных вихрем и поднимающихся все выше и выше под облака, чтобы затем камнем упасть вниз.

Жосслен продолжал двигаться по-прежнему, и с каждым толчком Мэйрин влекло навстречу ему все сильнее, пока ей не показалось, что на сей раз она наверняка умрет от наслаждения. «Интересно, ему так же хорошо?»— подумала она. А потом, как и накануне вечером, она без всякого предупреждения провалилась в сладкую мглу, услышав как сквозь туман восторженный возглас Жосслена, в экстазе затопившего ее лоно теплым соком любви.

Когда Мэйрин снова смогла дышать более или менее нормально, она обнаружила, что Жосслен нежно обнимает ее и гладит по голове.

— Почему нам так хорошо вдвоем? Ведь мы — почти чужие друг другу! — удивилась Мэйрин.

— Ну, теперь уж не чужие, — рассмеялся Жосслен. Он слегка отодвинулся, чтобы рассмотреть ее всю. Пальцы его поглаживали ее точеный подбородок. — Да, любовь моя, не чужие.

Возможно, мы еще мало знаем друг о друге, но наши тела быстро стали друзьями.

— Думаю, что наши души тоже быстро подружатся. Жосслен кивнул.

— Да, Мэйрин. Я в этом уверен.

— Очень странно, но я счастлива, — проговорила Мэйрин. — У меня в жизни были одни несчастья. А сейчас, лежа рядом с тобой, я испытала совершенно новое чувство. И поняла, что это и есть счастье. Нам очень повезло, Жосслен.

— Да, Мэйрин, нам очень повезло, что мы встретились с тобой в этом безумном мире. — Он снова заключил ее в объятия, и Мэйрин опустила голову ему на грудь.

Она слышала, как бьется его сердце ровными, мощными толчками. Она вдыхала запах его тела, уже ставший знакомым и родным. Этот запах был иным, чем у отца и Брэнда. Он был другим, но приятным.

Стояло раннее утро. Тусклый свет пробивался сквозь узкие окна, освещая комнату. Кроме ветра, не слышалось других звуков. Мэйрин поняла, что снег до сих пор идет. Она снова задремала в объятиях Жосслена, чувствуя полное умиротворение и покой.

Жосслен держал ее так бережно, словно она — хрупкое создание. Он ощутил, как она расслабилась, погрузившись в сон, и сердце его затопило странное чувство, названия которому он не мог придумать. Он нашел себе жену, жену из благородной и достойной семьи. Его дети никогда не будут страдать от клейма незаконного рождения, которое тяготело над ним всю жизнь и которое заставило его родную мать предпочесть ему законного сына его отца. Нет! Его дети будут рождены в браке и сполна познают родительскую любовь. Мэйрин слегка пошевелилась во сне, и Жосслен с любопытством подумал, что, быть может, его семя уже принялось в ее прекрасном теле и, быть может, их будущий сын уже начал расти. Впрочем, ответить на этот вопрос может только время. А пока что Жосслен намеревался заниматься с ней любовью по возможности часто. У них будет много детей.

С этой мыслью он тоже задремал и проснулся только тогда, когда Мэйрин высвободилась из его объятий. Она отбросила лисье одеяло и собиралась вставать. Только сейчас Жосслен внезапно заметил на ее бедрах засохшую кровь. Он легонько дотронулся до ее ног и встретился с ней взглядом. Обоих пронзила новая вспышка страсти. Приподнявшись, Жосслен наклонился и осыпал нежными поцелуями эти бедра в потемневших пятнах крови, а потом снова взглянул ей в глаза.

— Спасибо тебе, колдунья, — многозначительно произнес он, очарованно глядя, как ее щеки заливаются нежным румянцем.

Достав из сундука новую сорочку, Мэйрин быстро натянула ее через голову и поспешила в гостиную, где слуги уже развели огонь в камине. Большую лохань убрали, но на кирпичной полке над огнем стоял таз с водой. Осторожно, чтобы не обжечься, Мэйрин достала таз и поставила его на стол. Отжав мягкое полотенце, плававшее в тазу, она отерла следы утраченной невинности, а потом вернулась в спальню.

Жосслен все еще лежал в постели и с любопытством наблюдал, как она одевается. Вслед за подбитой мехом нижней рубашкой последовали льняная юбка и туника темно-синего цвета с длинными рукавами, расширявшимися от локтя до запястья. Обхватив талию поясом из пурпурных и золотых пластин, Мэйрин обула мягкие туфли с пуговицами.

Жосслен продолжал восхищенно смотреть, как она расчесывает роскошные длинные волосы уверенными, сильными движениями; как заплетает косы с темно-синими лентами и укладывает их в петли вокруг ушей. Поднявшись, она встряхнула юбкой, чтобы расправить складки, а потом взглянула на Жосслена.