ЦА. Как найти свою целевую аудиторию и стать для нее магнитом - Том Вандербильт

Если причины наших предпочтений столь неуловимы, то для пользы дела неплохо бы поговорить со специалистами, которым по долгу службы приходится думать и рассказывать о том, почему им что-то нравится; я говорю о судьях всевозможных соревнований. Давайте начнем с простого вопроса: какая кошка считается идеальной?

Чтобы это узнать, я отправился в Париж, где в небольшом зале 12-го округа устраивают Международную выставку кошек. Несмотря на пышное название, событие выглядит не слишком масштабно; зал среднего размера, заполненный голубоглазыми рэгдоллами, мягкими пушистыми селкирк-рексами и гладкими уравновешенными бурманцами. Возможно, чувствуя, что сегодня ей все сойдет с лап, собака-поводырь ведет своего хозяина по выставке, но даже присутствие крупной гончей нисколько не волнует этих невозмутимых, привыкших к вниманию зрителей котов.

Я здесь не потому, что это какая-то важная выставка кошек; надо сказать, что выставки кошек, как и владельцы самих кошек, обычно производят камерное впечатление, если сравнивать с выставками собак. Я поехал сюда потому, что один из членов жюри, голландец Питер Мурман, является не только знатоком котов, но и профессором психологии голландского Лейденского университета. И, дабы замкнуть этот круг, надо сказать, что он занимается исследованиями психологии судей на соревнованиях.

Мурман, чьи зачесанные назад вьющиеся седые волосы и благожелательный взгляд создают образ элегантного интеллектуала Старого Света, увлекся кошками тогда же, когда началась его карьера психолога. Он родился в колониальной Индонезии, его родители пережили каторгу на железной дороге в Бирме и заключение в японском концлагере и смогли уехать в Голландию, «спасаясь от смерти в 1958 году». В Голландии старые друзья семьи из Индонезии занимались разведением персидских кошек. Поскольку Мурману нравилось ухаживать за животными, его однажды взяли помочь на выставке. Он уверенно вскарабкался по карьерной лестнице судей кошачьих выставок: сначала был распорядителем, затем учеником судьи, а затем и судьей. Все это время он учился на психологическом факультете, а еще достиг мастерства в катании на коньках – сначала на роликах, затем и на льду. Он говорит: «Я всегда старался все в жизни комбинировать». Темой его диссертации стала психология фигуристов – она не могла не вызвать интереса в Нидерландах, где коньки безумно любят. Одна из глав работы была посвящена «подсознательным наклонностям судей соревнований по фигурному катанию», и Мурман старательно применял полученные знания всякий раз, когда выступал в роли судьи голландской версии телепрограммы «Звезды на льду».

Я сел рядом с Мурманом за складной столик в судейской зоне, и выжидательно улыбающиеся хозяева кошек стали демонстрировать своих питомцев. Первое, что бросилось в глаза, как только кот оказывался на столе, сразу возникал вопрос: кто тут кого судит? Коты смотрели так небрежно-высокомерно, словно только что у всех на глазах крутанули двойной аксель; одновременно казалось, что они чувствуют себя здесь полными хозяевами, но при этом их слегка раздражает, что их положили на этот столик прямо перед этим веселым голландцем, который зачем-то машет им перышком. Перо – обычная уловка судей подобных конкурсов, чтобы заставить котов вести себя как коты. Как сказал один из судей, «когда появляется игрушка, сразу виден характер – ушки должны быть на макушке!».

Национальные черты людей или животных подмечать обычно не принято, но трудно не заметить, что и этим французским котам свойственно колоссальное невнимание, которым так знамениты французские официанты, глядящие на вас, когда вы их ждете, почти сочувственно, словно наблюдая за экзистенциальной драмой, которая им неподвластна. Некоторые коты наблюдали за перышком Мурмана с той же пресыщенной жалостью, которую гарсон проявляет к гостю, пытающемуся подозвать его, чтобы попросить счет.

Мурман ощупывает и поглаживает, ища деформации черепа, ищет «дефекты хвостов» или незаметные отклонения, щупает семенники. Как и при продаже подержанных машин, нельзя доверять лишь взгляду. Некоторые особи отбраковываются – их окрас создан путем простого нанесения краски! Оценка животному дается по ощущениям: пропорциональность сложения, тонус мускулов или же, по выражению одного из судей, «морда у него забавная». Во время осмотра Мурман в качестве поощрения иногда вслух по-французски отмечает «bonne» (прекрасно!) или «tres expressif» (как выразительно!). «У всех котов есть недостатки. Идеальных котов нет», – говорит он. Но и судьи тоже не роботы. Прямо перед судьей сидит хозяин кота, человек, заплативший за участие деньги, часть из которых пошла на судейский гонорар. «И хочется, чтобы человек почувствовал себя… – Мурман подбирает слово, – счастливым!»

Мурман изучает котов, а я – их владельцев. Вот женщина, на руках у нее маникюр с миниатюрными отпечатками кошачьих лапок. Она извиняется за то, что не смогла удержать своего чересчур агрессивного питомца. «Меня однажды укусил за палец перс. Прокусил мне палец, прямо через ноготь», – устало говорит Мурман. Я никак не могу отделаться от мысли, что старинное клише, будто хозяева животных приобретают черты своих питомцев, не лишено оснований. Женщина, тискающая ориентальную кошку, в профиль – один в один, с таким же длинным и высоким носом. Когда Мурман поглаживает хвост одного из персов, я замечаю, что хозяйка тоже рассеянно поглаживает рукой свои волосы.

Мурман считает, что есть два метода оценки котов. Существует «аналитический стиль», в котором «целое является суммой своих отдельных частей». Для каждой кошачьей породы можно выставить «баллы» по определенным атрибутам: глаза, окрас, хвост. Лучший кот должен получить по всем категориям максимальное количество баллов. Эта система представляется объективной, но при этом судья, как пишет Мурман, «забывает, что объективной мерки для оценки не существует, если не считать ею мозг самого судьи». По контрасту, при «холистическом стиле» судейства – «целое может быть чем-то большим, нежели просто суммой своих отдельных частей». В этом случае судейство начинается с «умственного образа идеального кота», и чем ближе данный кот к идеальному образу, тем более высокую оценку он получает. «В целом животное должно быть особенным, у него должна быть харизма. То есть что-то такое хорошее, чего нельзя описать. Все особенности вместе создают какую-то дополнительную ценность и делают животное прекрасным», – говорит Мурман. При этом, предостерегает Мурман, существует опасность, что судья может, увлекшись деревом, не заметить всего леса и не обратить внимания на недостатки из-за «ослепления», порожденного общим впечатлением.

Как только очередного кота снимают со столика, Мурман отмечает звездочками в списке имя животного. Иногда он пишет две буквы «ЛП» («лучший представитель»). Звездочки – это его собственная система оценки, не показывающая качество, как звездочки рейтинга «Мишлен»; они нужны, чтобы просто отличать и помнить отдельных котов среди непрерывного потока мягкой шерсти, когтей и изогнутых спин. «Если котов слишком много, я не смогу судить, очень уж шумно. Кошки есть кошки». Судить их так же сложно, как и дрессировать.