Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом - Эшли Вэнс

мы свою получили, считай, бесплатно, – сказал Стефан Бришенк, бывший сотрудник Rocket Lab. – В точности так же Питер подходил и к постройке чуть ли не каждой долбаной части самой этой ракеты. Доходит до того, что никто не верит, когда описываешь, что в Rocket Lab творилось, поскольку ни один элемент там был не похож на то, что сделала бы компания покрупнее».

То, что в прошлом Бек был высококвалифицированным инструментальщиком, тоже давало о себе знать – хотя бы тем, что он буквально шестым чувством улавливал, в каком направлении двигать инженерный проект. Кое-кто из новичков, бывало, горел желанием похвастаться инженерными навыками и принимался ваять что-нибудь филигранное и мудреное. Таких Бек быстро осаживал, взнуздывал и припрягал к решению задач, более согласующихся с общим направлением движения Rocket Lab.

«Что бы там ему какой-нибудь инженер ни рассказывал, Пит понимает с ходу и саму идею, и механику ее реализации, – говорил Бришенк. – Он мигом чует, дешево или дорого это обойдется. Парень с инженерным складом ума, бывает, влюбляется в нечто инженерное ради самой инженерии. Пит же сам постоял за всякими металлорежущими станками. Сам занимался сварочными работами. Нет такого оборудования, чтобы он его лично не прощупал».

У Пита также, похоже, имелось врожденное понимание физики любых процессов вкупе со способностью мгновенно применять эти знания к расчетам не только инженерным, но и бухгалтерским. Во многих случаях какой-нибудь высокообразованный теоретик указывал Беку на явные просчеты в решении сугубо практической задачи, а Бек, вняв критике, вынужден был потом ночью дома строить очередной прототип, чтобы доказать свою правоту. И чаще он таки оказывался прав, а даже если и нет, то решительности у него ничуть не убавлялось. «Иногда реально раздражало, что у этого парня на всё есть свое мнение, – вспоминал Тирти. – Но, знаете ли, работа у него такая, тем более что лучше него никто из нас в ней не разбирался. Да, случались у нас там с ним жаркие споры, но потом, как только все со всем согласятся, мы дружно брались за дело. Лучше всё-таки всем вместе иметь перед глазами общую цель, чем грести каждый в свою сторону».

Подходящих по духу людей для Rocket Lab Бек отбирал лично. У него для этого имелась безошибочная процедура собеседования. Правда, порой приходилось отбраковывать сотни кандидатур, прежде чем находился кто-нибудь стоящий. На полученное соискателями образование Бек внимание, конечно, обращал, но больше его интересовало, чем они могут похвастаться по части опыта и навыков прикладных инженерных разработок. Для проверки он нередко предлагал явившимся в офис Rocket Lab на собеседование выполнить какое-нибудь практическое тестовое задание – например, проанализировать печатную плату или построить насос с заданными характеристиками, – отведя им на всё про всё несколько часов. Того, кто справится с таким заданием быстрее и лучше других, Бек обычно и брал на работу. «Он ставит перед людьми реальные физические задачи, и это правильно, – сказал Бришенк. – Нужно уметь прямо на месте демонстрировать свою способность справляться с работой».

У Бека, как и у Маска до него, была привычка ставить нереалистичные сроки. Сэнди Тирти, например, придя в Rocket Lab в конце 2013 года, был ознакомлен с планом-графиком работ, из которого следовало, что ракета должна быть готова к пробному запуску и стоять на стартовом столе к ноябрю 2014-го. «Мне было понятно, что сроки нереальные, – сказал Тирти. – Но я был новичком, и мне не хотелось с ходу прослыть маловером. Раз все ребята считают это приемлемым, то я им подыграю. Хотя было понятно, что это малость… хм… перебор по части амбиций».

В 2013–2015 годах Rocket Lab в полной мере вкусила всей тяжести постройки ракеты с нуля. Начала компания с простейшего двигателя и довела его до огневых испытаний длиной в считаные секунды. Убедившись, что базовый вариант работает, инженеры принялись за проектирование, постройку и испытания двигателя посложнее и посовершеннее, пока и тот не стал у них стабильно работать по нескольку секунд кряду. И эти нудные итерации повторялись сотни раз и растянулись даже не на месяцы, а на годы, прежде чем результаты всех удовлетворили, поскольку машина наконец заработала так, как задумывалось изначально. Как это всегда бывает с ракетными программами, прогресс носил линейный характер лишь временами. По большей же части успехи перемежались откатами и провалами: то двигатель взорвется без видимых на то причин, а то и вся лаборатория вместе с испытательными стендами сгорит дотла. Увернувшись от осколков, инженеры возвращались к компьютерам выяснять, с какой стати едва не пали жертвой собственного детища. Но среди подобных передряг случались изредка и настоящие крупные прорывы.

Все прочие компоненты ракеты – корпус, топливные баки, электроника, программное обеспечение – давались с такими же приключениями. Случались периоды столь впечатляющего прогресса, что, казалось, и весь проект близок к завершению. Но затем вдруг выяснялось, что какой-нибудь внешне мизерный дефект конструкции так просто не устранишь – и он потребует серьезной переработки, которая затянет программу еще на месяцы. Поначалу Rocket Lab практиковала размещение заказов на изготовление отдельных деталей ракеты у сторонних подрядчиков в надежде сэкономить время и положиться на опыт их узкопрофильных специалистов. Однако, по воспоминаниям тех, кто тогда работал у Бека, такая стратегия себя оправдывала редко. Подрядчики либо срывали сроки, либо поставляли нечто плохо сочетающееся с другими частями ракеты – по причине слабого представления о ее устройстве. В результате инженеры Rocket Lab предпочли осваивать смежные специальности и новые навыки и всё делать самостоятельно.

Несмотря на отставание от изначально объявленного Беком сверхоптимистичного графика, успехи его компании наблюдателей впечатляли. Параллельно потенциальные инвесторы следили и за тем, как SpaceX запускает ракету за ракетой, а конкуренты Rocket Lab наподобие Virgin Orbit и Firefly рапортуют о первых успехах своих программ. Всё это в совокупности формировало ощущение свершающегося на глазах перехода коммерческого космоса в плоскость осязаемой реальности. Бек счел, что нужно ловить момент и возвращаться в Кремниевую долину за дополнительными инвестициями для придания ускорения бизнесу Rocket Lab. Имея там теперь за поручителя Khosla Ventures, Бек на этот раз собирал деньги с легкостью и в таком количестве, что в Кремниевую долину ему в 2015 году пришлось слетать даже дважды, чтобы привезти оттуда порядка 70 млн долларов от одних только венчурных компаний. Помимо частных инвесторов, кое-каких деньжат подкинули правительства Австралии и Новой Зеландии, а также Lockheed Martin.

Именно на этой стадии Rocket Lab стало тесно в IRL, и компания перебазировалась в административно-производственный комплекс в промзоне при Оклендском аэропорте[113]. Штат компании продолжал ежегодно удваиваться, и вскоре