Страсти в нашем разуме. Стратегическая роль эмоций - Роберт Фрэнк

Эти авторы ни в коем случае не единственные, кто заметил, что экономисты ведут себя иначе. Вот, к примеру, короткое сообщение в свежем выпуске газеты The Chronicle of Higher Education:

Но почему экономисты так отличаются? В голову приходят два возможных объяснения. Одно состоит в том, что студенты-экономисты — такие же, как все, только на них повлияла экономическая теория, заставившая их думать, что они должны всегда стремиться к максимальной материальной выгоде. В конце концов, материалистские теории отличаются убедительной логикой и, когда с ними постоянно имеешь дело, затягивают тебя в свои сети. В более снисходительной интерпретации этого взгляда эксперименты с «безбилетником» едва ли заметно выходят за рамки простого интеллектуального упражнения — своего рода тест IQ, в котором студенты-экономисты пытаются вычислить «правильный» ответ. Любые их реальные чувства, которые они могли привнести в этот эксперимент, на время отключаются. Или же, в менее снисходительной интерпретации, можно утверждать, что знакомство с материалистическими теориями приглушает импульс к сотрудничеству не только в лабораторных экспериментах, но и в других ситуациях.

Другое возможное объяснение состоит в том, что экономисты изначально представляют собой совершенно особый тип личности. Если некоторые люди по самой своей природе гораздо более материалистичны, менее склонны к эмоциям, чем другие, легко себе представить, что многих из них будет привлекать учение экономистов. (Кто-то однажды сказал о друге-экономисте: «Он хотел стать бухгалтером, но у него для этого души не хватило».) Лично мне кажется, что играют роль оба фактора. Многие студенты, с энтузиазмом реагирующие на вводные курсы по экономике, действительно кажутся несколько иными. Есть также немало свидетельств того, что большинство людей, экономисты и неэкономисты, чувствуют дискомфорт, когда их убеждения расходятся с их поведением. Поэтому неудивительно, что такой дискомфорт порой может заставить экономистов изменить свои первоначальные склонности. Экономика, как и любая другая дисциплина, приобретает все внешние атрибуты отдельной культуры, и, как другие культуры, она имеет способность исподволь внушать свои ценности и убеждения. Проблема для экономистов в том, что экономическая теория внушает ценности, которые резко расходятся с ценностями большинства других людей.

Модель обязательства предлагает экономистам альтернативный путь избавления от дискомфорта: изменить лишь поверхностные элементы их структуры верований. Она четко показывает, что действия, основанные на эмоциях, не обязательно окажутся материально невыгодными, несмотря на очевидную затратность в данную единицу времени. Как мы видели в главе III, перед человеком, слывущим противником эгоизма, открываются возможности, каких никогда не представится чистому рационалисту, хотя при каждом обмене он и получает меньше, чем получил бы рационалист.

Проблема рационалиста, которую постоянно упускает из виду модель эгоистического интереса, в том, что он оказывается исключенным из множества прибыльных обменов.

Модель эгоистического интереса пробралась не только в психологию и социологию, но и в политологию. Несколько авторов указывают, что избиратели подсчитывают, как каждая партия или кандидат повлияют на их материальное положение, и затем голосуют за того, кто покажет наилучший результат[219]. Другие рисуют менее сложный процесс: избиратели оценивают, как отразились на них результаты работы представителей власти, а затем переизбирают их или нет в зависимости от своей оценки[220]. Оба взгляда предполагают, что итоги голосования будут меняться наиболее сильно, когда на карту поставлены важные материальные вопросы.

Некоторые из этих предсказаний подтверждаются. Так, конвенциональная политическая мудрость, опирающаяся на эмпирические исследования[221], гласит, что те, кто находятся у власти, часто страдают после тяжелых экономических рецессий. Однако многие другие предсказания не находят подобных подтверждений. Например, измерения эгоистического интереса, как выяснилось, очень мало сказываются на установках избирателей и голосовании в случае таких вопросов, как гражданские права, война во Вьетнаме и энергетический кризис[222]. Политологи Дэвид Сирс, Ричард Лау, Том Тайлер и Хэррис Аллен провели тщательное количественное исследование мотивов избирателей и пришли к следующему выводу: