Обрученные Венецией - Мадлен Эссе

– Урсула, я бы хотела, чтобы ты позаботилась вот об этом, – Каролина протянула ей письмо и несколько дукатов. – Но имей в виду, что об этом поручении никто больше знать не должен! Отправь гонца в Миланское герцогство как можно скорее. И пусть дождется ответа.

Горничная с удивлением в глазах смотрела на волнение синьорины, и ей почудилось, будто эта подозрительная особа задумала что-то нехорошее.

– Как изволите, синьорина, – растерянно ответила Урсула и все же взяла письмо. – Я немедля выполню ваше поручение.

Проводив взглядом поспешно удаляющуюся горничную, Каролина задумчиво приложила пальчик к устам. Странная женщина эта Урсула, с дивными причудами и некой загадочностью… Каролине известно лишь то, что та давно работала горничной во дворце Фоскарини и, очевидно, претендовала на большее звание, чем обыкновенная горничная, которой являлась. Но даже не это беспокоило синьорину. Что-то зловещее исходило изнутри этой женщины, чего ей, Каролине, следовало бы остерегаться. И она видела это в подавленных злобой глазах.

Не решаясь без позволения сенатора отправить гонца, Урсула решила дождаться его или доктора Армази. Горничная хорошо знала каждого члена семьи Фоскарини, и появление Каролины во дворце Адриано ей с первого дня казалось странным. Разумеется, не исключено, что она и впрямь его кузина. Ведь о родственных связях матери Адриано в Венеции знают мало, – ходят слухи, что она и вовсе была из рода бедных дворян. С Самуэлем Фоскарини они поженились, когда и тот был кондотьером в Венецианском арсенале. И что руководило тем браком, было неведомо никому.

Не желая ввязываться в запутанные дворянские авантюры, Урсула решила отправиться к Витторио, чтобы отдать ему письмо, с мыслями: «И пусть делают, как знают».

– Что произошло, Урсула? – беспокойно спросил Витторио, когда в дверях его дома появилась горничная Адриано.

– Нет, что вы, лекарь Армази, я просто… я просто в растерянности. Меня волнует синьорина…

– Что с Каролиной? – с нервным беспокойством спросил Витторио.

Урсула поняла, что ее замешательство только раздражает доктора, и, желая угодить Армази любым способом, она спокойно продолжила:

– Синьорина написала письмо в Милан и попросила меня отправить его. Бесспорно, я должна была непременно исполнить ее волю, но я намеревалась прежде дождаться сенатора. Только он почему-то так и не появился за это время… – бледно-испуганное лицо лекаря заставило Урсулу смолкнуть, и, округлив и без того большие глаза, она посмотрела на доктора в ожидании его объяснений.

– Где оно? – процедил сквозь зубы Армази, внутренне готовый излить свой гнев на Адриано, по вине которого Каролина сейчас терзается в тоске и ностальгии.

Схватив протянутое Урсулой письмо и все так же пытаясь сдержать крик гнева, Витторио выпалил:

– Черт возьми, ох уж… – но тут же смолк и уставился на ошарашенную Урсулу. – Ты все сделала правильно! И не вздумай кому-то об этом сказать, а уже тем более синьорине Каролине.

Урсуле казалось, что лекарь сейчас взбесится, и она в недоумении попятилась к дверям.

– Как изволите, господин Армази. Я к вашим услугам, если что… Я никому… ничего… Я пойду?

Он только кивнул головой и, дождавшись ее ухода, распечатал письмо. Прочитав содержимое, Витторио вновь чертыхнулся.

– Необходимо срочно послать за Адриано, – задумчиво буркнул он сам себе под нос.

Немудрено, что возмущению Витторио не было предела и он готов был накинуться на Адриано с кулаками при первой же встрече. «Сколько уже можно избегать ответственности за свои деяния, словно он – пятнадцатилетний мальчишка?! – возмущенно говорил сам себе Витторио, отчаянно сжимая письмо в руках. – Что же он вытворяет? Хочет совсем с ума свести бедную девушку? Ох, Адриано…»

А приезд Адриано не заставил себя долго ждать. Все это время он вел дела из виллы в Местре, что располагалась в Терраферме. Эта коммуна служила республике важной торговой точкой, связывающей сушу с Венецианской лагуной.

И все время, решая правительственные вопросы, Адриано Фоскарини старался углубиться в дела, дабы вечером его, измотанного тяжелым днем, крепкий сон настигал скорее обычного. И все это по одной причине, сияющей перед его взором поразительной красотой.

Время от времени в его памяти, словно по велению сердца, вставал дивный взор, полный надежды на любовь и понимание. В подобные мгновения вожделение настигало Адриано, и он едва сдерживал в себе порывы бросить все и вернуться назад в лагуну. Да и путь его по морю займет всего-то несколько часов. Но сразу после такого решительного намерения сенатором овладевала трусость.

И хотя Адриано не желал признаваться самому себе, но, по сути, под крышей своего палаццо он откровенно боялся личных встреч с глазу на глаз с ее обаянием: такие мгновенья вынуждали сенатора ощущать свою беспомощность перед собственными чувствами, что невероятно подавляло его. Глубоко в душе он осознавал, что переоценил свою способность совладать с собой, находясь в обществе с синьориной. А уж тем более живя с ней под одной крышей.

И, невзирая на ту нахальность, которая прозвучала из ее уст в последний вечер, его по-прежнему восторгали ее храбрые порывы отстоять свое мнение о справедливости. Казалось бы, ее слова обязаны были заставить его сойти с пути, который он избрал. Но сейчас, находясь вдали от нее и имея возможность разобраться в себе, Адриано снова и снова признавал, что жизнь без нее теряет всякий смысл. Он засыпал свой разум вопросами, тщетно разыскивая на них ответы внутри себя. Все это время он терзался смятением по поводу будущего их отношений. И существует ли вообще это будущее?

Адриано твердыми шагами направился к своему палаццо, бросая косой взгляд на открытое окно Каролины. Ее он не видел, но поднимать голову не решался, допуская, что она может наблюдать за ним. А ее взгляд способен обжечь даже сквозь стекло.

Он прошел во дворец и недовольно заметил, что, кроме одной служанки Анны и двух стражников, у парадных дверей его никто не встречает, а в доме царит поразительная тишина. Куда-то запропастился Бернардо, исчезла сведущая во всех вопросах Урсула и прочая челядь. Однако более всего сенатора занимало отсутствие его гостьи, которую он так жаждал лицезреть.

В недоумении он смотрел на мавританку Анну, встречавшую его с радостным и в то же время взволнованным лицом, что объяснялось неожиданным визитом сенатора, к которому обитатели палаццо не были готовы. Впрочем, для синьора Фоскарини данный момент был вполне привычен.

– А почему так тихо? – спросил Адриано, чувствуя усилившееся беспокойство, посетившее его еще в тот момент, когда он прочел письмо Витторио.

– Синьорина Каролина и Урсула ушли за покупками, – каким-то визгливым голосом ответила служанка и склонила голову в неуклюжем реверансе перед сенатором.

Адриано облегченно вздохнул и направился в свой кабинет. После того, как он получил просьбу в письме Витторио немедленно явиться в лагуну, он просто терзался в догадках: что здесь могло произойти без него. Он достал из большого конверта документы об опекунстве Каролины, подготовленные для него юристом. Совсем скоро он решится на важный шаг в отношении нее. Но этому будет предшествовать тяжелый разговор о герцогской семье, да и вообще обо всем, о чем так беспокоится ее сердце. Однако откладывать печальные известия из Генуи он более не имеет права.