Алые сердца. По тонкому льду - Тун Хуа

Я сидела в каморке уже семь дней и была до крайности раздражена. Вспомнив о тринадцатом принце, заключенном под стражу, подумала: лишь теперь я ощутила на своей шкуре, как тяжело потерять свободу! Провела взаперти всего семь дней – и уже лезла на стенку, а он прожил так целых десять лет. Вслед за ним я вспомнила о Люйу и еще больше зауважала ее.

Тут мне пришло в голову, что тринадцатый принц наверняка уже на свободе. При мысли о том, что я смогу снова его увидеть, моя душа наполнилась чистым счастьем. Мы с ним непременно должны еще разок вместе напиться.

Звякнул замок, и дверь распахнулась. В каморку с заискивающей улыбкой протиснулся незнакомый евнух, поприветствовал меня и сказал:

– Барышня, пожалуйста, проследуйте за мной во дворец.

Молча поднявшись и выйдя на улицу, где солнце в одно мгновение залило мою фигуру с головы до ног своим теплым светом, я осознала, как сильно тосковала по нему.

Забравшись в повозку, я немного посидела молча, но затем отдернула занавеску и обратилась к евнуху:

– Садись рядом, мне нужно кое о чем спросить тебя.

Он торопливо залез следом. Присев на краешек сиденья, евнух преклонил колено и потупился, приготовившись внимать.

– Его Величество уже вступил на престол?

– Только сегодня была проведена церемония, – ответил он. – Также объявили, что следующий год станет первым годом эры Юнчжэна.

Поколебавшись, я задала еще один вопрос:

– А господин восьмой бэйлэ и остальные?..

Евнух с улыбкой поднял голову:

– Мои поздравления барышне: уже на четырнадцатый день нового года Его Величество присвоил восьмому господину титул циньвана, а также назначил восьмого и тринадцатого господ вместе с сановниками Мацы и Лонкодо министрами. Его Величество весьма полагается на восьмого господина.

Не позволяя себе глубоко задумываться об этом, я расспрашивала дальше:

– Все ли хорошо у тринадцатого господина?

– У него все благополучно, – улыбнулся евнух. – Немного погодя барышня сможет увидеться с ним. В последнее время восьмой и тринадцатый господа ежедневно заседают с Его Величеством в павильоне Янсиньдянь, решая государственные вопросы. Император относится к тринадцатому господину совсем не так, как к остальным: все прочие господа поменяли имена, чтобы избежать совпадения с именем Его Величества, и лишь тринадцатому господину Его Величество особым указом велел оставить прежнее имя. Однако тринадцатый принц, стоя на коленях, сам молил позволить ему отказаться от этой милости.

Я молча сидела, испытывая сложные чувства. Начиная с этого дня восьмого господина будут звать не Иньсы, а Юньсы, тринадцатый будет переименован в Юньсяна, а четырнадцатого и вовсе станут звать Юньти, потому что его имя, Иньчжэнь, по звучанию полностью совпадает с именем императора[55].

Прежде красно-желтый, Запретный город теперь утопал в черно-белых тонах, ясно показывая людям, что времена изменились. Паланкин остановился у павильона Янсиньдянь. Выйдя, я застыла перед входом в павильон, не в силах сделать ни шагу дальше. Прошло много времени, а я все стояла и стояла. Сопровождавший меня евнух был явно обеспокоен, но продолжал лишь молча ждать, не смея и рта раскрыть.

Я стояла так долго, что у меня затекли ноги и начали болеть колени, но не могла заставить себя войти. Выбрав на террасе место почище, я села. Евнух не вытерпел и позвал:

– Барышня!

Я же принялась осматривать свои колени, не обращая на него внимания.

Вдруг в поле моего зрения появилась пара черных сапог. Мое сердце подпрыгнуло в груди. Сделав глубокий вдох, я подняла голову, чтобы посмотреть, кто это, и застыла от изумления.

Едва заметно улыбаясь, на меня смотрел тринадцатый принц. Он сильно исхудал, его волосы слегка поседели, а уголки глаз немного опустились, придавая лицу печальное выражение. От былого разгульного, непослушного принца не осталось и следа. Его глаза больше не блестели, словно чистые родниковые воды, теперь их взгляд был мрачен и внутри таилась глубокая скорбь. Единственным, что роднило его с тем человеком, которого я знала много лет назад, было чувство тепла и уюта, которое он внушал мне.

Медленно поднявшись на ноги, я принялась внимательно оглядывать его. Тринадцатый принц, в свою очередь, внимательно разглядывал меня. Он был моложе четвертого принца, но сейчас казался по сравнению с ним глубоким стариком. Куда делся тот высокий, изящный, крепко сложенный парень с манерами пьяницы и повесы, что стоял тогда под лучами солнца?

Мы долго разглядывали друг друга, прежде чем тринадцатый принц наконец с улыбкой произнес:

– Царственный брат велел мне выйти встретить тебя.

Я со слезами на глазах кивнула.

Он шел впереди, а я следовала за ним. Когда мы подошли к дверям павильона, я остановилась и сказала:

– Я целых семь дней не умывалась и не причесывалась. Появиться перед светлыми государевыми очами в таком ужасном виде будет настоящим преступлением. Мне бы хотелось сперва привести себя в порядок. Немного поколебавшись, тринадцатый принц кивнул.

Евнух привел меня в какую-то комнату и сообщил:

– Пока что вы, барышня, будете жить здесь. Ваш покорный слуга сейчас же велит нагреть воду для омовения.

Оглядев комнату, я увидела свои сундуки: их все, оказывается, уже доставили сюда из прачечной. Тут в комнату вошли две юные придворные дамы, неся в руках ворох одежды и прочих вещей.

– Ваших покорных служанок зовут Мэйсян и Цзюйюнь, мы приветствуем барышню и желаем ей всех благ.

Ошалело глядя на них, я вдруг осознала, что во всей этой суматохе совсем забыла о Юйтань.

– Юйтань во дворце?

– Ваши покорные служанки не ведают, – с почтением ответили девушки.

– А Ван Си?

– Господин Ван здесь, – переглянувшись, подтвердили они.

– Тогда мне придется затруднить вас одной просьбой, – торопливо проговорила я. – Пожалуйста, позовите его сюда.

Девушки в нерешительности потоптались, после чего более взрослая на вид Мэйсян поклонилась мне и вышла.

– Пусть барышня прежде совершит омовение, – с улыбкой предложила Цзюйюнь.

Помедлив, я кивнула.

Когда я принимала ванну, снаружи послышался голос Ван Си:

– Зачем ты позвала меня, сестрица?

– Где ты теперь служишь? – спросила я.