Кошелек или жизнь? - Марина Серова

— Насколько я поняла, вы хорошо знаете Кораблева?

— Даже слишком. Где, когда мы увидимся? Я готов прямо сейчас.

— Отлично.

Назначив место встречи со школьным другом Кораблева Николаем Сергеевичем Давыдовым, я еще раз оглянулась вокруг, рассеянно потрогала стопку журналов, наткнувшись рукой на что-то твердое. Какая-то книга! Интересно, что читает Татьяна Федоровна Кораблева, прежде чем погрузиться в беспокойный, судя по всему, сон? Что-нибудь про великую любовь? Или про денежки? Изучает на сон грядущий веяния молодежной моды, чтобы кто-нибудь в темноте спутал ее с шестнадцатилетней?

Оказалось, ничего подобного — деловую, юридическую литературу, новый сборник каких-то нормативов. Открыв книгу на заложенной конфетной оберткой странице, я наткнулась на мелкий текст, в котором речь шла… о наследовании имущества после смерти супруга. Ничего себе, познавательная литература! Неужто добрая жена якобы отправила муженька на бизнес-семинар, а на самом деле — гораздо дальше, и теперь думает, как заграбастать имущество в свои жилистые, цепкие руки? Интересный получается сюжет, прямо-таки шекспировский. Видимо, не зря заволновалась Катя, не дождавшись своего любимого из очень далеких краев, откуда уже никто не возвращается. Впрочем, рано еще делать подобные выводы.

На поясе у меня запищал пейджер, и Фрейда гавкнула в тон тревожным сигналам. «Срочно позвони 24-24-25. Катя», — прочитала я на маленьком экране. А потом еще раз: «Срочно» — с тремя восклицательными знаками. Телефон пока был под рукой.

— Алло, Екатерина! Что у тебя? Ты где? Дома?

— Нет, я у знакомой, но потом не знаю. Я… я сбежала от Сысуева, по-настоящему.

— Ты что, с ума сошла? Зачем нам сейчас лишние проблемы? Ведется расследование, у меня уже появилась версия. Правда, увы, боюсь…

— Он жив. Саша — жив. Сейчас мне позвонили. Женский голос. Я не знаю откуда. Она сказала только: «Спроси жену — она знает» — и бросила трубку.

— Что спросить-то?

— Да я не знаю! В том-то и дело. Но что-то произошло. У нас была своя система связи, ну там, я не буду говорить. Он никогда в жизни домой не звонил, из-за Сысуева, а тут позвонили от него — и эти слова. Я и сказала. Нервы вдруг не выдержали. Но, самое главное, что Сергей Анатольевич, оказывается, все про нас знал. Что делать? Что мне делать?

— Понятно, — сказала я. — Ну и кашу ты заварила, Катерина, — всем достанется через край. Из дома-то зачем сдернула?

— Боюсь…

— Так ведь искать будут. Мы — твоего Кораблева, тебя — твой супруг с плеткой, чувствуешь перспективу?

— Только бы узнать, что с Сашей случилось… Что это такое — спросить жену?

— Ладно. Через двадцать минут я буду в кафе «Сладкоежка», встречаемся там…

— Что делать? — ошалело спросила Катерина.

— Мороженое есть, — разозлилась я на взбалмошную женщину. — Встреча у меня там с одним человеком, тоже заинтересованным в нашем деле. Теперь понятно?

— Понятно. Еду, — сказала она, хотела что-то добавить, но я положила трубку. Нечего теперь сюсюкать, действовать надо.

Фрейда поняла, что я собралась уходить, и демонстративно разлеглась на пороге, загораживая выход. Пришлось перешагнуть через умную псину — нельзя было терять ни минуты.

Когда я зашла в «Сладкоежку», друг Кораблева уже ждал меня за столиком возле окна, держа в руках, как было условлено, местную газету «Тарасов молодой». Хотя сам товарищ, надо сказать, был не слишком молодым, с небольшой бородкой и бросающимся в глаза загаром — этакий крепыш из вечных туристов, из тех, кто до конца жизни поет у костра песни под гитару. Нет, никакой современный костюм с модной, дорогой рубашкой не мог скрыть человека, который при первой же возможности с радостью меняет весь свой прикид на рюкзак и штормовку и, посвистывая, уматывает вдаль «от жены, от детей».

— Занято, — буркнул Николай, заметив, что напротив него садится молодая девица, да еще смотрит нагло во все глаза. — Места, что ли, мало?

— А вот мало, — сказала я зачем-то. — Где хочу — там и сажусь, у нас демократия.

— Смотри-ка, демократия у нее. Полно мест свободных, иди и садись. Я с незнакомыми женщинами последние пятьдесят лет своей жизни не знакомлюсь, — улыбнулся он невесело. — Вот в углу какие пацаны сидят, как раз из ваших.

— Что делать, если вы мне понравились, — продолжала я упорствовать. — И только вы.

— А если папку попросить, чтобы он задницу тебе надрал? Или уж самому?

— Лучше самому. Да ладно, это вы со мной по телефону сейчас разговаривали. Татьяна я.

— Вы? Частный детектив? — удивился Николай и как-то по-мальчишески озорно рассмеялся. — Вот молодежь пошла нынче, не устаешь вам удивляться.

Все правильно — мне как раз хотелось сбить нервное напряжение, а то у моего собеседника был такой встревоженный вид, на который трудно не обратить внимания.

— Так что с Сашкой? Куда он пропал? — набросился он сразу на меня с вопросами. — Я уже почти неделю не могу дозвониться — такого сроду не было. И жены его дома нет. Что случилось?

— Пока не знаю. Но не только вы волнуетесь. Еще вон та красавица, которая как раз к нам спешит…

К нашему столику между стульев активно пробиралась Екатерина.

— Вы знакомы?

— Екатерина Сысуева, — протянула Катя со светской готовностью свою холеную ручку, услышав конец нашего разговора и подсаживаясь на свободный стул.

— Николай, — неловко сжал ее ладошку мужчина, не зная, что с ней делать — целовать или по-товарищески пожать. — Саша про вас говорил… очень много. Вот и познакомились.

— Выходит, человек пропал… — начала я, но Катя меня перебила:

— Что это значит: спроси жену? О чем спросить-то? Я сейчас поехала в магазин, пыталась ее найти, а там сказали, что она дома — и вообще у нее отпуск или что-то в этом роде.

— Дома ее тоже нет, — сказала я. — Там одна собака только.

— Откуда ты знаешь?

— Можно сходить проверить! — потрясла я перед глазами ключом. — Я сегодня нанялась ее собачку выгуливать, между прочим — и не жалею. Она вскользь сказала, что вроде бы сын сейчас у матери, а сама она поехала на дачу.

— Погодите, я что-то совсем не понимаю, о чем вы говорите, — вмешался в наш разговор Николай. — Вы считаете, что в пропаже Сашки замешана как-то жена — так, что ли?

— Пока это одна из версий, но ее нужно проверить. Кстати, вы старый друг Кораблева — расскажите-ка поподробнее все, что знаете об их личной жизни. Что делать, приходится…

— Да какая там личная жизнь! — махнул рукой Николай, и Катя облегченно вздохнула, даже слегка улыбнулась. — Он разводиться собрался. Не знаю, успел ли до отъезда, но вроде как точно. Даже слушать больше не хотел о совместной жизни со своей выдрой. Само собой, настроение у него было отвратное, потому что началась сплошная дележка, что кому. Танька ведь считает, что Сашка всем ей обязан, вроде бы как она его в люди вывела, потому что у нее денежки водились — так что там целые баталии дома каждый день. Он никому не говорил про это, только мне. Но настроен был бесповоротно.