Таня Гроттер и Болтливый сфинкс - Дмитрий Емец

Где-нибудь недалеко от гостиницы он, стараясьне привлекать внимания, снижался, делал два-три приседания, разминая ноги, ивходил. Иногда Ванька задумывался, за кого его принимают в этих гостиницах?Обмерзшего, с обмороженным лицом, едва владеющего речью от холода. Без вещей,зато с пылесосом в руках. Ноги до колен были в ледяных штанах, которые прикаждом шаге звенели и роняли сосульки. Объяснялись «штаны» просто. Выплевываяиз трубы огонь, пылесос растапливал оседавшую на нем изморозь. На брюки Ванькестекала вода, при первом удобном случае замерзавшая.

С деньгами у Ваньки было не то чтобы туго, авообще никак. Начиная со школьных лет все его существование подтверждалосьправилом, что ниже нуля чисел нет. В результате за гостиницу и еду Ванькапредпочитал расплачиваться заклинанием халявум . После зеленой искры выражениелица у администраторши обычно становилось удовлетворенным, и она принималасьсамостоятельно заполнять карточку, тщательно списывая паспортные данные скакого-нибудь рекламного проспекта.

Вот и в этой петрозаводской гостинице все былокак всегда. Даже подозрительно «как всегда», что Ванька осознал позднее.Администраторша, суровая с виду, необъяснимо блондинистая дама с темнымисомкнутыми бровями, внезапно смягчилась и, рассматривая всунутый ей Ванькойкалендарь с городской набережной, позаимствованный тут же, на стойке,воскликнула:

– Надо же! Вас действительно так зовут?

Ванька вежливо улыбнулся. Две секунды назад онмысленно произнес паспортное заклинание ксивум , и, разумеется, представленияне имел, какое имя администраторша прочитала на календаре.

– Бывают же такие совпадения! Неболяка ОстапТарасович! Так звали начальника моей бабушки! Хороший был человек, отзывчивый,подполковник запаса! Все, бывало, придет, на коленях покачает! –продолжала умиляться администраторша.

Ванька слегка удивился. Обычно ксивумсрабатывал на кого-то из родственников по мужской линии, хотя, конечно, магиямогла дать сбой.

Получив ключ от номера, Ванька направился клифту, наметанным глазом определив, что гостиница скореемарципаново-кокетливого рода, чем табачно-командировочного. Что ж, тоженеплохо. Правда, когда его пылесос оттает, цветочными лепестками здесь будетпахнуть значительно меньше.

На полдороге к лифту путь Ваньке преградилшвейцар, по причине морозов обитавший не снаружи гостиницы, а в холле. Ванькамолча показал ему магнитный ключ от номера. На сытое лицо швейцара выползлоудивление. Такие, как Ванька, гостили у них редко.

– Помочь донести вещи? – предложилшвейцар.

– Вещи на вокзале. Принесу позднее, – спривычным щемлением совести соврал Ванька.

После колких буравчиков Поклепа бульдожьиглазки швейцара не могли укусить его достаточно больно. Им только и оставалось,что хватать Ваньку за заснеженные ботинки и покрытые коркой льда брючины.

– А это?.. – палец швейцара ткнул впылесос.

– Выставочный образец! – заученно ответилВанька, успевший уже привыкнуть к тому, что каждая профессия накладывает начеловека свой отпечаток.

Швейцар задумчиво покосился на покрытыйвмятинами, с облупившийся краской образец, из трубы которого на пол упалабольшая мутная капля, с подозрением принюхался и предупредил:

– Имей в виду! У нас курят только на балконе!

Ванька, никогда в жизни не куривший, пообещалкурить только на балконе.

Поднявшись на пятый этаж, он мельком взглянулна схему, изображенную на магнитном ключе, и свернул налево. По дороге емупопались два автомата – один с булькающим бочонком минеральной воды, другой дляпополнения счета мобильных телефонов. Сразу после второго автомата коридоррезко сузился.

Ванька понял, что его комната крайняя. Свет вузком аппендиксе, ведущем к номеру, не горел. Навстречу от двери качнуласьдлинная фигура. Ванька, не сразу привыкший к полумраку, несколько раз моргнул,прежде чем узнал. Перед ним стоял Глеб Бейбарсов.

– Привет! – сказал Ванька машинально итотчас пожалел, что поздоровался. Не те у них были отношения.

Бейбарсов молчал, с иронией разглядывая его. Вотличие от Ваньки, который больше напоминал оживший сугроб, Глеб был одет сиголочки. Дорогие светлые туфли, не ведавшие соленой каши подмороженных улиц,черный костюм от Червелли и Гробано, белоснежная рубашка. Только галстукотсутствовал и ворот был расстегнут, что придавало визиту Бейбарсова эдакуюснисходительную неофициальность.

Правую руку Глеб зачем-то держал в кармане.Заметив, что Ванька смотрит на нее, он усмехнулся и показал Ваньке пустуюладонь.

– Боишься? – спросил он насмешливо.

– И не надейся! – задиристо сказалВанька. – Ты что, тоже здесь поселился? И давно?

– Думаю, секунд тридцать назад, – заверилего Глеб.

– И надолго?

– Пока не закончу одно дело, –таинственно ответил Бейбарсов.

Ванька не стал спрашивать, что за дело. Он итак чувствовал, что «одно дело» – это он сам. Оставалось только уточнить, вкакой мере некромаг собирается его «закончить».

Ванька и сам до конца не понимал почему, но ондействительно не боялся. Несмотря на то что магические возможности их былинесопоставимы, он ощущал, что существует сила, гораздо более могущественная,чем мрак. Сила, которая охраняет его и не позволит некромагу ни посягнуть наего жизнь, ни разлучить с Таней, если, конечно, он сам не отступится, не пойдетна попятный и не предаст в сердце того, что ему дорого.

– Как ты меня нашел? – спросил Ванька.

– Зеркало Тантала… – небрежно пояснил Глеб. –Я знаю, где ты в любую секунду дня и ночи. Я могу даже посмотреть твоимиглазами, если закрою свои.

– А я вот нет, – сказал Ванька.

– Что, серьезно? – удивился Глеб. –Мне казалось, зеркало наделяет этим даром обоих. Странно.

– Да, странно, – согласилсяВанька. – Магщество тебя еще ищет?

– Изредка. Либо когда я очень нарываюсь, либокогда кому-то из охотников хочется личного экстрима, – последовалнеопределенный ответ.

Ванька открыл номер карточкой и вошел, зацепивдверь пылесосом. Бейбарсов, не дожидаясь приглашения, проследовал за ним. Вкомнате он сразу метнулся к окну и задернул шторы, хотя в комнате и так былотемновато.

Ванька не стал спрашивать зачем. Он и без тогопонимал, что Глеб скрывается. Вот только кто, интересно, увидит его на высотепятого этажа да еще в номере, выходящем окнами на пристань, где до веснывмерзли в лед красные ракеты, идущие на Кижи?