Таня Гроттер и Болтливый сфинкс - Дмитрий Емец

– Странная вещь! – сказалБейбарсов. – Эти твари не особенно умные, но многое чувствуют. Первыенекромаги проходили инициацию, поедая драконьи сердца. Естественно, драконпосле этого в некотором роде погибал. Милый такой народный обычай… Лошадям жеприходилось даже хуже. По одному лошадиному сердцу некромаг должен был съедатьежегодно.

– И ты тоже ел?

– Ел, но мне не понравилось. Оно довольножесткое, и в нем много сосудов всяких. Не разжуешь. Обезьяньи мозги, к словусказать, вкуснее.

– Знаешь, – тихо сказал Ванька, –мне хочется тебе врезать!

– Ну так врезал бы. А то когда об этомговорят, дальше слов обычно дело не идет, – сказал Бейбарсов устало.

То небольшое оживление, которое было на еголице поначалу, теперь улетучилось и уступило чему-то мертвенному инеподвижному. Казалось, над Глебом сгустилось темное облако.

– А теперь давай поговорим серьезно! Ты,наверное, догадываешься, что я пришел не затем, чтобы болтать с тобой олошадях! – вдруг жестко сказал Глеб.

Понимая, что полотенце его долго не удержит,Ванька запер Тангро в ванной, набрав в раковину воды. Тангро любил плескаться инырять, и Ванька по опыту знал, что вода должна его отвлечь.

Вернувшись, он устало опустился на кровать.Тело и мысли медленно оттаивали после ночи на морозе. Не будь в номереБейбарсова, Ванька вырубился бы мгновенно, даже не раздеваясь.

– Чего тебе надо? – спросил он.

Нужно отдать ему должное, Глеб не стал блеять,мычать и шевелить пальцами. Ответ был мгновенный и краткий:

– Таню.

Ванька невесело усмехнулся. Не слишкоморигинально.

– Я что, похож на Таню?

– По счастью, нет.

– Тогда чего тебе надо от меня? Моегоразрешения?

Бейбарсов коснулся пальцем правой, скрытой отВаньки щеки, вздрогнул и уронил руку.

– Я долго думал. Я не могу уйти. Таня не длятебя! – сказал он с усилием.

– Ты же вроде как ушел навсегда? Тогда, наполе? Все было так благородно и красиво. Институтки рыдали и плакали. И чтотеперь? Решил повторить фокус для закрепления пройденного? – спросилВанька.

Лицо Бейбарсова не изменилось, но что-топодсказало Ваньке, что его собеседник уязвлен.

– Неправда. Я хотел уйти и ушел на самом деле,всерьез, но оказалось, этого нельзя было делать.

– Почему?

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться.Таня не такая, какой кажется. Она не твоя! – резко произнес Глеб.

Ванька откинулся назад, но положение тела егоне удовлетворило, и он привстал, переместив подушку между спинкой кровати истеной. Глеб следил за ним с недоумением. Видимо, в его представлении Ванькадолжен был скрежетать зубами, заламывать руки и бить его, Глеба, по головетабуреткой. Ванька же испытывал только усталость и желание, выпроводив гостя,лечь спать. «Роковой юноша», то появляющийся, то исчезающий, вечнотаинственный, как Монте-Кристо, его утомлял и казался гибридом Жоры Жикина иПуппера в нарочито сломанных и модно подклеенных очечках.

– Ты не знаешь Таню! Она не такая! –повторил Бейбарсов.

– И какая же она? – спросил Ванька слюбопытством.

Глеб задумался, подбирая слово.

– Она ведьма! – сказал он убежденно.

Ванька хмыкнул. В ведьмах он, как выпускникТибидохса, понимал достаточно. Формально каждую волшебницу можно назватьведьмой, и не ошибешься, но тут деление скорее нравственное. Да и Бейбарсовявно имел в виду что-то конкретное.

– Она не ведьма, – сказал Ванька.

– Я тоже думал про нее, как ты, но ошибался.Она ведьма! Поверь мне, потомственная! Ее прабабка раскапывала землю подвиселицами, искала корни мандрагоры. Она же выкапывала трупы. А двоюродный дядяее отца, Леопольда Гроттера? Знаешь, какое у него было прозвище? «Маготравленное дыхание». Ему приносили портрет человека. Он дышал на него, ичеловек умирал, не болея, внезапно и скоропостижно. Я видел их! Я говорил сними. Они согласны с тем, что Таня должна принадлежать мне… – На лбу Бейбарсовавыступили крупные капли пота.

Ванька резко сорвался с кровати. Если это небред сумасшедшего, то вывод напрашивается только один. Вывод ледяной ипугающий.

– Где ты их видел? – резко спросилВанька.

Бейбарсов не ответил. Вместо этого он вскинулруку, будто хотел вцепиться в Ваньку, но лишь царапнул ногтями его по лбу.Казалось, это бесконтрольное движение неприятно удивило и самого Глеба. Оноблизал губы и отступил на полшага, точно спасая Ваньку от себя самого наслучай повторения буйства.

– Это случайность, – сказал он, тяжелодыша. – Ты должен отдать мне Таню. Отдашь?

Ванька засмеялся.

– Тебе не кажется, что Таня выбирает сама? Ямогу подарить тебе пылесос, но не живого человека, – сказал он.

Бейбарсов нетерпеливо выдохнул через нос, как человек,вынужденный слушать глупости.

– Родной, кто же девушку слушает? Ее слышатьнадо, а не слушать. Она и сама-то обижается, когда делают так, как она говорит.Хочешь обидеть девушку – пойди у нее на поводу и поступи как она советует.

– Если ты такой умный и роковой, чего тогда тыу меня в номере прыгаешь? – поинтересовался Ванька.

Бейбарсов порывисто шагнул к нему.

– Ты все прекрасно понимаешь! Перестаньвмешиваться! Отойти в сторону! Таня все равно тебя когда-нибудь бросит. С тобойее удерживает лишь чувство вины. Ты ее старый друг, она знает тебя с детства,ты много для нее сделал. Но она тебя не любит.

– Думаешь, если я вдруг исчезну, она сразуприбежит к тебе? – задумчиво спросил Ванька.

На той половине лица Глеба, что была видна,метнулась тревога.

– О, нет! Я достаточно ее знаю. Она не придет.Не придет именно потому, что позову ее я. Ей проще будет достатьсякакому-нибудь Пупперу, который нужен ей как пляжная панамка лютой зимой, чемвернуться ко мне. Она сама себя вконец запутает, будет рваться, страдать… Онане может без этого. Свет и мрак раздирают ее изнутри на две почти равныеполовины. Недаром Чума-дель-Торт стремилась получить ее тело… Дело не только втех силах, что Танька у нее забрала. Там это знают.

Слух Ваньки цепко ухватил это случайнопроскочившее там . Уже несколько минут личность Бейбарсова казалась емураздвоенной. Будто их не двое было в комнате, а по меньшей мере трое. Причемтретьей была не Таня, чье имя они так часто упоминали.