Пять ловких куниц - Юстина Беднарек

словами, my friend. — Томас Монтана почесал за ухом. — Такими сложными, что я даже проголодался от твоей болтовни. Пани Патриция, можно это как-то исправить?

Пани Патриция кокетливо завиляла хвостом. Конечно, она могла предложить несколько блюд, в том числе суп из молодой крапивы, салат из настурций, которые стащила из сада пана Бартоломея, и одуванчики в кляре.

— Одуванчики — вкуснее всего, — заметил Томас Монтана, облизываясь от одной мысли об обеде.

— Я тоже склонен выбрать из этого набора жареные цветочки, — согласился Прот Евстахий.

— Сейчас-сейчас… — Пани Патриция шарила в кладовке в поисках необходимых ингредиентов. — Сейчас… Увы, кажется, у нас закончилось растительное масло.

— Что за проблема, — пропищала Зазнайка, — я заскочу на кухню Элизы Пешеход и принесу немного масла.

— Вот только не подливай масла в огонь, — фыркнул Эби. — Ни за что не позволю, чтобы рассеянный подросток сделал что-то настолько опасное!

— Фи! — фыркнула Зазнайка. — Подумаешь, ерунда какая! Я могу забраться по водосточной трубе и влезть на кухню не хуже пани Патриции. Правда?

— Правда, правда, — пани Патриция погладила Зазнайку по голове, — все бывает в первый раз. Малышка смелая, ловкая, у нее хорошая реакция, не вижу причин не позволить ей самостоятельную вылазку.

Эби неодобрительно покачал головой и решил, что глаз не спустит с хорошенькой куницы. У него бы, наверное, сердце разорвалось, случись что с этой красавицей в блестящей шубке.

— Только бы мы об этом не пожалели, — пробормотал Эби, и его слова прозвучали как зловещее пророчество.

Рецепт одуванчиков в кляре, похожих на грибы-дождевики

Когда тебе грустно и время мучительно длится,

нарви ОДУВАНЧИКОВ, о дорогая куница.

В букет собери ты цветков, ну, быть может, штук ДВЕСТИ,

Но чтоб не вкушать аромат, а ОБЖАРИТЬ ИХ В ТЕСТЕ.

Хотя, может быть, двести — будет уже перебор…

Куницы так много не ели, увы, до сих пор.

Достаточно тридцать, с полсотни — уже красота

(решенье подскажет объем твоего живота).

Тесто поставь из МУЧИЦЫ, ВОДЫ и ЯИЦ, и в закваску

ЩЕПОТОЧКУ СОДЫ добавь, КАПЕЛЮШКУ ТАБАСКО.

Туда окуни одуванчик, хватаясь за ножку,

и жарь на РАСТИТЕЛЬНОМ МАСЛЕ, орудуя ложкой.

Когда ЗОЛОТИСТЫМИ СТАНУТ, обжарясь, цветочки,

ВСЁ СКУШАЙ сама или… вызови друга — и точка!

* * *

Я не рассказала о пане Бартоломее еще кое-чего. Он обладал редким даром понимать птиц. Особенно ворон, грачей, галок и воронов, которые постоянно появлялись на его террасе и воровали то, что ему с таким трудом удавалось вырастить. Можно сказать, это происходило с разрешения пана Бартоломея, потому что аппетит, с каким пернатые поедали его помидоры сортов «янтарный», «самурай» и «бычье сердце», он расценивал как высшую похвалу своим садоводческим способностям. Птицам удавалось секунд за пятнадцать разделаться с целым помидором, а это значило, что он — сладчайший, вкусный, попросту идеальный. Самым прожорливым из птиц был Эдвард — большой и необычайно умный грач. Время от времени, когда пан Бартоломей возвращался домой, Эдвард слетал с верхушки елки, росшей в саду, и начинал прохаживаться перед дверью, переваливаясь с боку на бок. Словно хотел сказать: «Сам наверняка ел сегодня что-то вкусное. А о друге, конечно, не подумал?!» Тогда пан Бартоломей, умевший, как я уже говорила, понимать птиц без слов, доставал из кармана какие-нибудь фисташки или изюм и кидал их Эдварду. Тот хватал добычу, прежде чем она успевала упасть на землю, и улетал. Через несколько минут он возвращался, почти всегда с подарком в знак благодарности — с каштаном или оброненной кем-то блестящей брошкой, а иногда и невероятно красивой крышечкой от бутылки. Пан Бартоломей всегда благодарил и прятал подарок в специальную коробочку, которую держал на террасе.

В тот день, когда на Карской появился усатый тип, Эдвард как раз сидел на заборе на противоположной стороне улицы. Как и пан Бартоломей и Эвзебий, он с первого взгляда почувствовал неприязнь к Вертихвосту. Пришелец ему очень, очень не понравился. И когда тот скрылся в кустах, а Эби поспешил за ним, Эдвард взмыл высоко в небо и наблюдал сверху. Потом, когда усатый вышел из кебабной с олеандром в обнимку, а Эвзебий удирал от конопатого мальчишки, грач опустился на крышу кебабной и заглянул внутрь через небольшую трубу. То, что он там увидел, было так страшно, что в первую минуту он в ужасе отскочил. Но потом пригладил клювом вставшие дыбом перья, поднялся на трубу и пролез внутрь. Возвращаясь вскоре тем же путем, он нес в клюве загадочный продолговатый предмет.

Тем временем пан Бартоломей сидел себе за столом и писал на компьютере кулинарную рецензию, которая через два дня должна была повергнуть в отчаяние владелицу одного известного ресторана. Рецензия звучала так:

«Ресторан „Империя вкуса“ должен называться „Даже собака к этому не притронется, а если притронется, то сдохнет“. Давно я не пробовал ничего столь отвратительного, как их суп капучино из свеклы с каплей малинового варенья. Суп, который должен быть легким, сводить с ума едва уловимой ноткой сладости, которую перебивает грубоватый аромат овощей, по вкусу напоминал протухшую, да еще и недоваренную, свеклу. Овощные котлеты в соусе из шампиньонов невозможно описать приличными словами, а неприличных я не употребляю, поэтому промолчу. Последним же гвоздем, вбитым в крышку гроба, стал десерт — груши „Прекрасная Елена“. Испортить такое совершенное создание природы, как этот чудесный фрукт, действительно сложно. Однако повару „Империи вкуса“ и это удалось. Я получил не грушу, слегка проваренную в ванильном сиропе, а извлеченные из банки останки груши, которые последние десять лет, очевидно, хранились среди запасов датской армииииииииииииииииииииииииииииииииииии…»

Палец пана Бартоломея опустился на клавишу «и» — и так на ней и остался. Потому что непримиримый кулинарный критик заметил в окнах дома напротив какое-то движение. Пани Элиза Пешеход поправляла макияж, сидя за кухонным столом. Пан Бартоломей засмотрелся и погрузился было в раздумья, но тут же очнулся, потому что увидел кое-что еще. Перед калиткой пани Элизы стоял тот самый отвратительный усатый тип, Тадеуш Вертихвост. Поскольку в руках он держал горшок с олеандром, на кнопку звонка ему пришлось нажать подбородком…

* * *

— Повтори еще раз, — велела Зазнайке пани Патриция, — как ты собираешься добыть масло с кухни пани Пешеход.

Молодая куница сосредоточенно отрапортовала:

— Я начну