Гром среди ясного неба - Диана Стаккарт

Тем временем Леонардо кивнул в знак согласия.

— Он вроде бы остался доволен моим предложением, особенно, когда узнал, что его ожидает работа в Милане. Оказывается, кто-то из его близких уже находится здесь, и они не виделись вот уже несколько месяцев.

Леонардо заговорщически улыбнулся мне и добавил:

— Главным препятствием для него стала собственная жена, которая возражала против его продолжительного отсутствия. Но он написал мне и заверил в том, что добился-таки ее согласия. Более того, он решил встретиться со мной и даже назначил встречу сегодня в полдень.

С этими словами мастер посмотрел на правое запястье. Двумя полосками кожи к руке была привязана металлическая коробочка, размером с мою ладонь. Это свое изобретение — миниатюрное подобие башенных часов, возвышавшихся у нас над головой — он называл наручными часами. Они имели точно такое же устройство и позволяли узнать точное время. Хотя они немало позабавили меня, когда я увидела их в первый раз, я, тем не менее, вскоре пришла в восхищение от умной задумки и тайно мечтала иметь точно такую же вещицу.

Она издала приятный звук, возвестив одновременно с большими часами на башне начало очередного часа. Леонардо устремил взгляд в направлении открытых ворот. На лице его появилось выражение напряженного ожидания. Он даже прищелкнул пальцами, как обычно делал, когда терпение изменяло ему.

— Будем надеяться, что наш новый ремесленник точен в той же мере, что и его умение обращаться с деревом, — заметил он. — Я хотел бы, чтобы он приступил к работе уже сегодня.

Мне почему-то захотелось поскорее вернуться в мастерскую. Скажу честно: мне было невдомек, для чего Леонардо взял меня с собой на эту встречу. Зачем я ему понадобилась? Ведь нет никакой загадки, которую требуется разрешить, опираясь на мою помощь. Нет мертвого тела, которое следует опознать…

Устыдившись собственных мыслей, ведь ученик великого Леонардо должен во всем безропотно слушаться учителя, — я поспешила направить их в благодетельное русло. Между тем лицо мастера прояснилось.

— Вот видишь, у меня нет оснований для беспокойства! — воскликнул он. — Наш добрый краснодеревщик идет к нам!

Охваченная любопытством, я, прищуривши глаза от яркого полуденного солнца, посмотрела в ту сторону, куда был направлен взор Леонардо.

Толпа торговцев и слуг на миг расступилась, и моему взгляду предстал высокий человек средних лет, который направлялся к воротам. Его скромный наряд — перехваченная ремнем туника до колен, желтые лосины и коричневая шляпа — говорили сами за себя, равно как и залатанная кожаная котомка с рабочими инструментами. В свободной руке он держал резной посох, с такими посохами пилигримы бродят по каменистым дорогам от города к городу. Предназначенная для ходьбы по горным тропинкам, эта увесистая палка в равной степени служила путникам и посохом, и надежным средством обороны: в здешних краях встреча с грабителями была обычным делом.

Я нахмурилась. Что-то в этом человеке мне показалось смутно знакомым. Густой гривой темных волос и аккуратной бородой он походил на Леонардо. Однако мое внимание привлекло отнюдь не это отдаленное сходство. Куда больший интерес вызвала у меня его походка. Вернее сказать, его уверенная поступь, а также то, что он остановился, чтобы помочь какому-то старику в потрепанной кожаной куртке закинуть на костлявую спину охапку хвороста.

Вскоре человек этот оказался к нам еще ближе, и я смогла хорошо разглядеть его черты. От неожиданности у меня сделались круглые глаза: я узнала этого человека! У меня тотчас перехватило дыхание. Человек этот был мне знаком!

В следующее мгновение путник повернулся и поймал мой взгляд. И тотчас замер на месте. Котомка соскользнула с его плеча, а лицо расплылось в радостной улыбке.

Те несколько мгновений, пока он и еще несколько путников с разрешения стражи проходили через ворота, показались мне долгими часами. Мне на плечо легла рука Леонардо. Этим жестом учитель явно хотел успокоить меня и предостеречь от поспешных действий, тем более, в присутствии стражников. Я не стала стряхивать его руки, по крайней мере, до тех пор, пока человек в коричневой тунике не прошел через ворота.

Затем, не в состоянии ждать ни одним мгновением больше, я высвободилась из-под руки мастера и бросилась в распахнутые объятья.

— Отец! — радостно вскрикнула я.

Перья способны вознести человека к небесам так, как они возносят птиц…

Леонардо да Винчи. Манускрипт I

— Как я скучал по тебе, дитя мое! — воскликнул в ответ Анджело делла Фациа, обняв меня, и немного приподнял над землей, как делал это, когда я была маленькой. Затем, как будто осознав, что окружающим может показаться странным такое обращение с повзрослевшим чадом, снова поставил меня на ноги, а сам покосился на Леонардо. Погладив меня по плечу, отец поправился. — Вернее, я рад снова тебя видеть.

— Я тоже, — ответила я и, не думая о том, что мастер может подумать обо мне, схватила отца за руки. — Хотя признаюсь честно, мне удалось узнать тебя не сразу. Ты теперь по-другому подстригаешь бороду, да и волосы носишь длиннее обычного. Это что, какая-то новая мода?

— Новая мода здесь не причем, — улыбнулся отец. — Просто я сейчас настолько занят заказами, что у меня нет времени на еду и сон, не говоря уже о визитах к цирюльнику.

Взглянув на меня, отец нахмурился.

— Признаюсь, и я тебя не сразу узнал, мое дитя. Твоя одежда и твоя прическа… они…

— Умоляю тебя, отец, только не говори мне, что я слишком изменился с тех пор, как ты в последний раз видел меня, — прервала я его, опасаясь, что он ненароком скажет что-нибудь не то и в присутствии Леонардо и разоблачит мой маскарад. — Хотя на мне наряд подмастерья, я все тот же — твой сын Дино.

— Да, да, это ты, мой любимый сын Дино, — согласился отец. — Скажи мне… Дино… ты здоров?

— Вполне, — ответила я, уверенная в том, что широкая улыбка — лучшее доказательство моего телесного здоровья.

Пусть всего на мгновение, но моя прежняя меланхолия покинула меня, соскользнув с моих плеч подобно плащу. Пожалуй, объяснение, которое я совсем недавно дала Витторио, соответствовало истине. До той самой судьбоносной ночи, когда я приняла решение покинуть дом в мужском обличье, я ни разу за свою короткую жизнь не покидала отчий кров больше, чем на день. Оглядываясь назад, я была вынуждена признать: с тех пор Леонардо и мои товарищи-подмастерья заменили мне отца и братьев, которых я оставила дома.

Однако здесь, в присутствии настоящего отца, я поняла: никакие, даже самые лучшие друзья, никогда не смогут занять его место в моей жизни.

Поморгав, чтобы сдержать слезы, я поспешила спросить:

— Но как же ты оказался в Милане? Неужели ты тот самый ремесленник, который, по словам мастера, будет ему помогать?

— Да, он тот самый ремесленник, — вступил в разговор Леонардо.