Звездный билет - Василий Аксенов

Отличник в школе, отличник в институте, аспирант, младшийнаучный сотрудник, кандидат, старший научный сотрудник, доктор, академик…дальше кто там?

Всеми уважаемый покойник? Ведь ты ни разу в жизни не принялпо-настоящему серьезного решения, ни разу не пошел на риск. К черту! Мы еще неуспеем родиться, а за нас уже все продумано, уже наше будущее решено. Дудки!Лучше быть бродягой и терпеть неудачи, чем всю жизнь быть мальчиком,выполняющим чужие решения.

Вот оно что! Тут, оказывается, целая жизненная философия.Вот, значит, как? Ты презираешь меня, Димка? Ты не хочешь жить так, как я? Тысчитаешь меня…

Честно говоря, меня совершенно потряс Димкин монолог, и ямолчу. Я не чувствую уже превосходства старшего брата. Со страхом я ловлю себяна том, что завидую ему, ему, юноше с безумными идеями в голове. Но что онзнает обо мне, мой младший брат?

Мы медленно бредем к нашему дому, заходим под арку и присвете фонаря читаем рукописную афишу:

30 июня 1960 г. во дворе дома № 12

ВЕЧЕР МОЛОДЕЖИ

Программа:

1. Встреча с т. Лямзиным Т. Т.

2. Коллективная беседа «Поговорим о личном».

3. Демонстрация к/ф «Микробная флора полости рта».

4. Танцы под баян.

Димка вынимает карандаш и пишет внизу плаката: «Танцыоткроет тетя Эльва, старая сопящая кобыла».

Ну, тут я не выдержал и дал ему слегка по шее.

***

Ребята сидят в моей комнате. Когда я вхожу, они даже неменяют поз. В общем-то, как это ни смешно, я дорожу тем, что они меня небоятся.

– Личности, титаны, индивиды, – говорю я им.Смеются. – Пиво, что ли, пили?

Заглядываю под кровать – бутылок не видно. Сажусь наподоконник и закуриваю. За моей спиной двор «Барселоны», и дальше все окнозакрыто стенами соседних домов. Неба не видно. Но если лечь спиной наподоконник, можно увидеть небольшой четырехугольник со звездным рисунком. Мнехочется предаться любимому занятию: лечь спиной на подоконник, положить рукипод голову, ни о чем не думать и созерцать этот продолговатый четырехугольник,похожий своими пропорциями на железнодорожный билет. Билет, пробитый звезднымкомпостером. Кажется, это есть в каких-то стихах. Никто не знает про этот мойбилет. Я никому не говорю про него. Даже не знаю, когда я его заметил, но вотуже много лет, когда мне бывает совсем невмоготу, я ложусь спиной на подоконники смотрю на свой звездный билет.

Я слышу через форточку возню Геры и Горы. Что-то у них тамсегодня не ладится, Обычно среди полной тишины вдруг раздается веселоелошадиное ржание, а сегодня Гера и Гора почему-то шепотом чертыхаются. ПотомГера говорит: «Ладно, заткнись. Включаю». Я слышу щелканье и гудение приемника.И вот двор «Барселоны» заполняется каким-то странным гулом. Это не наш гул, неземной. И… «Бип-бип-бип…» Кусок земного металла, жаркий слиток земных надежд,продукция мозга и мышц, смешанная с нашим потом и с кровью тех, которые этогоуже не услышат. Кусок земного металла, полный любви, полный героизма, исчастья, и страдания. Весь он наш, плоть от плоти, и, двигаясь там, он хранит всебе память о наших руках и глазах, о смене наших настроений и о нашей дурнойпривычке курить табак. Он один там, в чужой среде, окруженный чужими металлами,озаряемый кострами чужих звезд, летит и гудит и дрожит от мужества итрогательно сигналит: «Бип-бип…»

– Черт вас возьми! – кричу я своему братцу и егодружкам и распахиваю окно. – Слушайте!

– Ну, слышим, – говорит Димка. – Космическийавтобус.

– Радиостанция «Маяк», – говорит Алик. –Поймали, наконец, молотки ребята! – довольно равнодушно басит Юрка.

– Черт бы вас побрал! – говорю я. – Шпана!Личности! Индивидуумы!

– Ишь ты, как раскричался, – насмешливо говоритДимка. – Рановато ты воодушевился. Человека-то там нет.

Человека там нет! Там нет человека! Вот если бы сразу,сейчас, кто-нибудь слетал на Марс и вернулся оттуда с девушкой-марсианкой,тогда почтеннейшая публика, может быть, и удивилась бы. Так, слегка. Знаете,мол, вот забавная история: красотку с Марса привез себе один малый. Разучилисьудивляться чудесам. В мире чудес люди уже не удивляются чудесам.

– Вас не интересуют чудеса? – спрашиваю я.

– Какие же это чудеса? – удивляется Юрка.

– А ты думаешь, чудеса – это Змей-Горыныч иБаба-Яга?

Я вспоминаю, как несколько лет назад эти ребята построили вДоме пионеров яхту, управляемую по радио. Вот это было чудо! Какой восторггорел тогда в их глазах!

– Ребята, хотите я устрою вас работать на завод?

– Какой еще завод?

– Завод, где делают чудеса.

– Конкретней, – говорит Алик. – Что это зазавод?

– Конкретней нельзя об этом заводе.

Я снова приоткрываю окно, и «бип-бип-бип» влетает в комнату.

Многозначительно подмигиваю. Это мой последний козырь.Последний раз я пытаюсь отговорить их от задуманной авантюры.

– Да ну? – говорят ребята. – Можешь устроитьна такой завод?

– Попытаюсь. Если станете людьми…

– Отпадает, – Димка машет рукой, – тогдаотпадает.

– Почему отпадает? – говорю я, чувствуя себяпоследним кретином. – Выбросьте из головы свои дурацкие прожекты…

– Эх, жалко, – прерывает меня Юрка, – мы ведьскоро на Балтику уезжаем, Виктор. Если бы нам не надо было уезжать…

– Хватит дурачиться.

Молчат.

– Хотите работать на таком заводе?

Молчат.

– И уехать на Балтику тоже хочется?

Молчат.

– Роковая дилемма, значит? Подбросим монетку?

Молчат.

– Если орлом, то на завод. Идет? Бросаю. Честно говоря,я немного умею бросать так, чтобы получалось то, что нужно. Орел. Упала орлом.

– Бросай с трех раз, – хрипло говоритДимка. – Дай-ка лучше я сам брошу.

Кажется, он тоже немного умеет бросать так, чтобы получалосьто, что ему хочется.