Особые поручения: Пиковый валет - Борис Акунин

Ведь чтобы внешность до неузнаваемостиизменить, мало волосы перекрасить и бороду прицепить. Человека делают мимика,манера ходить и садиться, жесты, интонации, особенные словечки в разговоре,энергия взгляда. Ну и, само собой, антураж – одежда, первое впечатление, имя,звание.

Если б актеры зарабатывали большие деньги,Момус непременно стал бы новым Щепкиным или Садовским – он это в себечувствовал. Но столько, сколько ему было нужно, не платили даже премьерам встоличных театрах. К тому же куда интереснее разыгрывать пьесы не на сцене, сдвумя пятнадцатиминутными антрактами, а в жизни, каждый день, с утра до вечера.

Кого только за эти шесть лет он не сыграл –всех ролей и не упомнить. Причем пьесы были сплошь собственного сочинения.Момус их называл на военно-стратегический манер – «операциями», и перед началомочередного приключения любил воображать себя Морицем Саксонским или Наполеоном,но по своей природе это были, конечно же, не кровопролитные сражения, а веселыеспектакли. То есть другие действующие лица, возможно, и не могли оценить всегоостроумия сюжета, но сам Момус неизменно оставался при полном удовольствии.

Спектаклей отыграно было много – мелких икрупных, триумфальных и менее удачных, но срыва, чтоб с шиканьем иосвистыванием, доселе не случалось.

Одно время Момус увлекся увековечиваниемпамяти национальных героев. Сначала, проигравшись в винт на волжском пароходе исойдя на берег в Костроме без единого гроша, собирал пожертвования на бронзовыймонумент Ивану Сусанину. Но купчишки жались, дворянство норовило внести взносмаслицем или рожью, и вышла ерунда, меньше восьми тысяч. Зато в Одессе напамятник Александру Сергеевичу Пушкину давали щедро, особенно купцы-евреи, а вТобольске на Ермака Тимофеевича торговцы пушниной и золотодобытчики отвалиликрасноречивому «члену Императорского исторического общества» семьдесят пятьтысяч.

Очень удачно в позапрошлом году получилось сКредитным товариществом «Баттерфляй» в Нижнем Новгороде. Идея простая игениальная, рассчитанная на весьма распространенную породу людей, у которых верав бесплатное чудо сильнее природной осторожности. Товарищество «Баттерфляй»брало у обывателей денежные ссуды под невиданно высокий процент. В первуюнеделю деньги внесло всего десять человек (из них девять подставных, самим жеМомусом нанятых). Однако когда в следующий понедельник – проценты начислялисьеженедельно – все они получили по гривеннику с каждого вложенного рубля, городкак с ума сошел. В контору товарищества выстроилась очередь на три квартала.Через неделю Момус снова выплатил по десяти процентов, после чего пришлосьнанять еще два помещения и двенадцать новых приемщиков. В четвертый понедельникдвери контор остались на замке. Радужный «Баттерфляй» навсегда упорхнул сволжских берегов в иные палестины.

Другому человеку одних нижегородских барышейхватило бы на весь остаток жизни, но у Момуса деньги долго не задерживались.Иногда он представлял себя воздушной мельницей, в которую широким потокомсыплются ассигнации и звонкая монета. Мельница машет широченными крыльями, неведая передышки, перерабатывает денежки в мелкую муку – в бриллиантовые заколкидля галстука, в чистокровных рысаков, в многодневные кутежи, вумопомрачительные букеты для актрисок. А ветер все дует, дует, и разлетаетсямука по бескрайним просторам, так что и крупинки не остается.

Ну и пусть ее разлетается, на век Момуса«зерна» хватит. Простаивать чудо-мельница не будет.

Погастролировал по ярмаркам и губернскимгородам изрядно, набрал мастерства. В прошлый год добрался до столицы. Славнопочистил город Санкт-Петербург, будут помнить придворные поставщики, хитроумныебанкиры и коммерции советники Пикового валета.

Явить публике свое незаурядное дарование Момуснадумал недавно. Одолел бес честолюбия, стало обидно. Столько талантливых, невиданных прежде кундштюков придумываешь, столько вкладываешь воображения,художества, души, а признания никакого. То на шайку аферистов валят, то нажидовские происки, то на местные власти. И ведь невдомек православным, что всеэти ювелирные chef-d’oeuvres – произведения одного мастера.

Мало стало Момусу денег, возжаждал он славы.Конечно, с фирменным знаком работать куда рискованней, но слава трусам недостается. Да и пойди его, поймай, когда для каждой операции у него своя масказаготовлена. Кого ловить, кого искать? Видел кто-нибудь настоящее лицо Момуса?То-то.

Поахайте, посплетничайте и посмейтесь напрощанье, мысленно обращался Момус к соотечественникам. Поаплодируйте великомуартисту, ибо не вечно пребуду с вами.

Нет, умирать он отнюдь не собирался, но сталвсерьез подумывать о расставании с милыми сердцу российскими просторами.Осталось вот только древнепрестольную отработать, а там самое время показатьсебя и на интернациональном поприще – уже ощущал в себе Момус достаточную дляэтого силу.

Чудесный город Москва. Москвичи еще тупеепитерцев, простодушнее, не такие тертые, а денег у них не меньше. Момусобосновался тут с осени и уж успел провернуть несколько изящных фокусов. Ещепара-тройка операций, и прощай, родимая земля. Надо будет по Европепрогуляться, в Америку заглянуть. Много про Североамериканские Штатыинтересного рассказывают. Чутье подсказывало – там будет где разгуляться. Можнорытье какого-нибудь канала затеять, организовать акционерное общество построительству трансамериканской железной дороги или, скажем, по розыскамацтекского золота. Опять же на немецких принцев сейчас спрос большой, особеннов новых славянских странах и на южноамериканском континенте. Здесь есть о чемподумать. Момус из предусмотрительности уже и кое-какие меры принял.

Но были пока делишки и в Москве. Эту яблонюеще трясти и трясти. Дайте срок, будут московские писатели про Пикового валетароманы сочинять.

* * *

Наутро после забавного трюка с английскимлордом и старичком-губернатором Момус проснулся поздно и с головной болью –весь вечер и полночи праздновали. Мими обожала праздники, это была ее настоящаястихия, так что повеселились на славу.

Нумер «люкс» гостиницы «Метрополь» проказницапревратила в Эдемский сад: оранжерейные тропические растения в кадках, люстрасплошь в хризантемах и лилиях, ковер усыпан лепестками роз, повсюду корзины сфруктами от Елисеева и букетами от Погодина. Вокруг пальмы узорчатым кольцомсвернулся удав из зверинца Морселли, изображал Змея-Искусителя. Правда,неубедительно – по зимнему времени дрых и глаз ни разу не раскрыл. Зато Мими,представлявшая Еву, была в ударе. Момус, вспомнив, улыбнулся и потер ноющийвисок. Все проклятое «клико». Когда, уже после грехопадения, Момус нежился впросторной фарфоровой ванне, среди плавающих орхидей-ванд (по пятнадцать рублейштучка), Мими поливала его шампанским из большущих бутылок. Он все ловил пеннуюструю губами и явно перестарался.