Меня зовут Аглая - Нина Литвинец

Все началось с того, что на прошлом уроке литературы мы проходили юмор. Алексей Филиппович читал вслух рассказ Чехова и объяснял, как у писателя получается, чтобы было смешно. Оказалось очень интересно, а еще и весело. Отличный был урок.

А в конце он дал всем задание придумать какие-нибудь забавные истории и изложить их хорошим языком. Не обязательно даже придумывать, можно из жизни взять. Потому что в жизни на самом деле очень много веселых ситуаций, надо только правильно на них реагировать. Тогда и жить будет легче.

В буфете Кристинка спросила меня, знаю ли я какие-нибудь смешные истории. Я сказала, что самая смешная история случилась у нас на даче прошлым летом. У соседей был кот, которого хозяин очень любил. Кот был рыжий и очень толстый, он никогда не бегал, ходил медленно, вразвалку. И ел он только из рук хозяина, и только филе индейки. А однажды кот умер. Бабушка по этому поводу даже мораль мне прочла, что движение – это жизнь и что нельзя весь день напролет за книжкой сидеть, надо хотя бы с ней вместе в магазин в ближайший поселок выбираться.

Хозяин похоронил кота в дальнем углу участка. А в это время на соседнюю дачу приехали люди, которые про смерть кота ничего не знали. Они развели костер и стали готовить шашлыки. А потом сидели за столом в беседке всю ночь. И тут их собака, огромный такой дог, приносит в зубах мертвого кота. Они решили, что дог кота загрыз, и очень испугались. Потому что хозяин кота всегда говорил: «Кто Черчилля пальцем тронет, убью!» Черчилль – это кота так звали. Они кота вымыли, расчесали и незаметно перебросили через забор. А утром, они еще спать не ложились, приходит к ним хозяин кота, весь такой не в себе. Они решили, что убивать. А тот попросил налить ему вина, выпил и сказал: «Сегодня я поверил в загробную жизнь. Выхожу утром на участок, а Черчилль на любимой своей клумбе лежит. Как живой».

Над этой историей потом весь наш поселок смеялся. Кристинка тоже посмеялась, хотя после сказала, что ничего особенного в этой истории нет, такое в жизни сплошь и рядом случается.

А сегодня на литературе все читали свои истории. Я написала про Черчилля, только кое-что еще придумала. Будто хозяин кота был очень богатый, толстый, и жил в трехэтажном особняке с охраной. И будто он всегда носил с собой пистолет. Это чтобы соседи по-настоящему испугались. А соседи будто были бедные, и домик у них был маленький, деревянный, хозяин кота мог приказать охране, и те бы его сожгли. А еще про Черчилля много всего забавного, про его лень, обжорство и привычку писать под любимое кресло хозяина. И как хозяин ему это прощал, несмотря на всю свою крутизну. В общем, ничего получилось, маме понравилось. А папа сказал, что можно хоть сейчас посылать в журнал «Профиль», там есть в конце такой смешной раздел.

Первым вызвали Максима. Он прочел историю про то, как наших десантников сбросили по ошибке не на ту территорию, и что из этого получилось. Смешно, только очень много военных слов, которых я не знаю. Учитель тоже на это обратил внимание, сказал, что всегда надо думать об аудитории.

Рубен прочитал что-то не очень смешное про своих армянских дедушку и бабушку. Может, на самом деле и смешно, только он рассказал не очень здорово. Алексей Филиппович сказал, что Рубену надо работать над собой, потому что вообще-то у армян замечательное чувство юмора, раньше даже серия анекдотов про армянское радио была, все их знали.

А потом случилось нечто ужасное. Учитель вызвал Кристинку, и она прочла мой рассказ. То есть совсем даже не мой, но с моим сюжетом. Черчилль превратился в кошку Мурзилку, и рассказано все было не так, как у меня, но все равно смешное осталось. Я просто оторопела. Учитель Кристинку похвалил.

А я еле сдерживалась. Неужели ей не стыдно было взять чужую историю? Да еще не очень хорошо пересказать, у меня ведь гораздо лучше получилось! И что мне теперь делать?

Других рассказов я уже не слышала. И смеяться вместе со всеми не могла. Помню только, что Марик что-то очень смешное читал про своего израильского дядю Марка. Все просто катались от хохота.

В самом конце урока учитель вызвал меня. Я сказала, что вчера плохо себя чувствовала и ничего придумать не смогла. «Обидно, Глаша, – сказал Алексей Филиппович. – Я думал, ты напоследок нас чем-нибудь порадуешь. Ну что ж, за тобой долг, ответишь на следующем уроке».

На перемене я подошла к Кристинке. Она не смутилась. Сказала только, что я ведь не предупредила ее, что буду именно об этом писать. Она решила, что я просто так ей про Черчилля рассказала, чтобы вместе посмеяться.

Вот тут мне стало совсем уж плохо. Если б она хоть прощения попросила! Украла у меня историю, и считает себя абсолютно правой! Как такое возможно? Хотелось схватить ее за хвост и дернуть пару раз изо всех сил. Но мама говорит, что дерутся только те, у кого с головой неважно, они ничего другого придумать не могут. Поэтому я стиснула зубы и сказала, что рада была помочь. А потом убежала плакать в раздевалку.

Сначала я решила ничего не говорить родителям. Противно было переживать все заново. И за Кристинку было стыдно. Как будто что-то липкое и скользкое в руки взяла!

Но вечером мама все-таки правду из меня вытянула. И почему-то совсем не расстроилась. «Да не переживай ты так, Глаша, – сказала она. – Жизненный опыт необходим. Ты еще не раз столкнешься в жизни с подлостью. Убогая она, твоя Кристина. И с юмором у нее плохо. Так ничего веселого вспомнить и не смогла. Поэтому присвоила чужое. А твое умение рассказывать истории никуда не делось, оно всегда будет с тобой. Напишешь другую историю, еще лучше».

И я написала про то, как мы с Катькой играли на даче в привидения. Выли страшными голосами и всех пугали. Кто-то пугался и в самом деле, от неожиданности, а мы только смеялись. А потом Катькина мама позвала нас пить чай с тортом-привидением и конфетами-привидениями. Она скребла ножом по пустому блюду и спрашивала: «Кому с розочкой? А кому с шоколадкой?» И конфет не было, только пустые бумажки. А Катькина мама разворачивала их и говорила: «Удивительно вкусные конфеты сегодня. И такие свежие!»

Ребята смеялись, когда я читала. И Алексей Филиппович сказал, что отличный рассказ у меня получился. А я ведь про Кристинку писала. Это она оказалась фантиком без конфеты.

Воскресенье – самый лучший день недели. В школу вставать не надо, можно долго спать, а потом еще валяться в постели. Но сегодня я поднялась рано. Папа с мамой о чем-то громко спорили на кухне, мне стало интересно.

– Нет, нет и нет! – повторяла мама. – Даже не думай! Тащить ребенка в «Метро»! Да еще перед Новым годом, там же народу тьма, очереди страшные!

– Именно поэтому, – мягко возражал папа. – Она мне поможет, в кассу постоит, пока я все собирать буду.

– А почему нельзя тащить ребенка в метро? – я просунула голову в кухню. – Я сто раз уже на метро ездила!