Составительница ядов. Не влюблю, так отравлю - Инесса Иванова

Первая тактика, которую я применяла, назвалась «давить на жалость». Срабатывала она часто, особенно когда я просительным тоном добавляла:

— Я из приюта, это мои единственные вещи.

— И что? Платить будете?

Так, в этот раз не прокатило. Да, эликсир поддержания сил, который я изготовила собственноручно ещё во времена пребывания в приюте в качестве помощницы воспитателя, был очень даже хорош для самоучки, но обладал неприятной побочкой. Его нельзя было долго хранить.

Я-то рассчитывала, что вернусь быстро, а задержалась почти на двое суток.

— Сколько с меня, уважаемый?

Я приосанилась и приняла вид оскорблённой добродетели. Мол, не побирушка и не нищенка, выкупить вещи мне по силам. А потом мне озвучили цену.

— Тридцать пискалей, госпожа.

От негодования у меня даже дар речи пропал, но быстро нашёлся.

— Это же грабёж средь бела дня!

— Как скажете, госпожа, — улыбнулся плюгавый за стойкой гостиницы и чуть ли не руками потёр, предвкушая, как будет рыться в моих вещах, чтобы отобрать себе лучшее. И в бельё, должно быть, крючковатый нос засунет!

Фу, не позволю! Тем более что это действительно мои единственные вещи!

— Ладно, по рукам. Но учтите, что я теперь работаю на Ванду Многорукую. Так что если захотите воспользоваться её услугами, шепну о вашей скупости.

Я сказала наугад, но, как ни странно, это возымело почти магическое действие.

— Не серчайте, госпожа, я могу квитанции показать, только сами посудите, полицмейстеру надо дать на лапу, чтобы проблем не заработать. Он ведь мог и прикрыть гостиницу до выяснения, — плюгавенький скуксился и принялся притворно вздыхать.

В его словах была доля правды, но этот тип наверняка и себе хотел урвать. Знаю я его породу: глазки бегают, пальцы проворные. Жулик, только при должности.

— Двадцать… пять пискалей и ни пискалем больше.

— По рукам, госпожа. Марта, проводи госпожу Габелл в тот чулан, куда мы перенесли её вещи, — крикнул плюгавый и так выразительно посмотрел на сонную рябую девицу, прибежавшую на его зов, что у меня закрались сомнения. А все ли вещи ещё там?

Девица пожевала полные губы, потеребила тонкую косу невнятного серого цвета и махнула мне рукой. Мол, ступай следом.

Я подчинилась, но напоследок смерила недоверчивым взглядом портье. Тот заискивающе улыбнулся и уткнулся в журнал, лежащий на стойке, с таким видом, словно хотел отыскать на его белоснежных страницах смысл своей жизни.

Марта привела меня под лестницу и достала из свежего передника ключ. Вставила его в амбарный замок и распахнула дверь чулана. Тут же в её руках появилась лучина с магическим светом, которого хватило бы осветить всю гостиницу. Не скупятся здесь на магические артефакты, а вот за какой-то грошовый убыток с меня три шкуры дерут!

Свой сундук я увидела сразу, он был здесь самым новым. Я кинулась к нему, открыла крышку и попросила Марту посветить. Девица немного помешкала, на её лице промелькнуло недовольное выражение, но подошла.

Я заглянула внутрь и ахнула. Все мои платья, не говоря уже у туфлях, купленных в Торговом квартале благодаря жёсткой экономии, были свалены в одну кучу. Сверху лежали осыпавшиеся веточки полыни, которые я использую для защиты от моли. Но и это было небольшой потерей.

Часть книг, которые достались мне в дар от приютской библиотеки, исчезли. Из других были варварски выдраны страницы. А у саквояжа, в котором хранятся готовые зелья, был сломан замок, а часть пузырьков, ополовинена.

— Кто всё это сделал? — сжав зубы в бессильном гневе, пробормотала я. Ответа, разумеется, не последовало. Марта только ехидно хмыкнула.

Вот повернуться бы к ней и плеснуть, куда попаду, той зелёной жидкостью в крайнем правом ряду. Это настойка виринеи лозогонной, растения редкого, но крайне полезного, если есть желание напакостить обидчику. Выльешь на него, — кожа того и позеленеет. Безвредно, зато очень точно: будет обидчик ходить в зелёных пятнах дней десять, и кто сведущ, сразу увидит, что за человек этот тип. Насолил знающему, сам и виноват.

Да только вой поднимется до небес, тогда и плакали мои вещи. Опять-таки полицию вызовут, снова траты!

Нет, я решила засунуть обиду подальше и поступить благоразумно.

— Найдите мне извозчика, пожалуйста! — сказала я как можно добродушнее и сунула в руку Марты медную монету.

Служанка хмыкнула, но согласилась, предварительно показав на выход. Мол, одну тебя здесь не оставлю, вдруг своруешь чего, а спрос с меня будет.

Пришлось проглотить и это! Я поднялась с колен, отряхнув подол, нарочно делала это медленно, чтобы Марта в душе ругалась, да вслух ничего не произнесла. Не отдавать же ей монетку обратно, пусть и медную!

Ждать долго не пришлось. Вскоре извозчик был найден. За несколько медных монет он погрузил мой сундук на повозку и кивнул, чтобы садилась. Конечно, я хотела бы ехать в настоящем экипаже, как знатная дама, чтобы перья на дорогой шляпке элегантно покачивались в такт лошадиному шагу, а я бы пресыщенным взглядом смотрела в окошко и подносила к носу надушенный платок, чтобы заглушить запах улицы.

И ничего, что пахло в Плауполисе вполне приятно, потому что столичное министерство жилищного хозяйства использовало очищающие артефакты каждый четверг второй и четвёртой недели месяца, главное для богатой дамы, как говорила моя бывшая воспитательница, быть в образе.

Дорога была гладкой, мечты мои иссякли, я вдоволь натешилась ими, как ребёнок любимой игрушкой, поэтому, не теряя времени, решила провести поверхностную ревизию в сундуке. Вдруг Ванда решит сразу же дать мне новое поручение, а то платье, что сейчас на мне, грязное? Буду хоть знать, какое из сундука достать!

Хоть одним глазком оценю масштаб бедствия в моих вещах, потом уже всё достану и перетряхну как следует. Я приоткрыла крышку и сунула руку в угол, где лежал саквояж с зельями.

Он был таким удобным, застёгивающимся на настоящие кожаные ремешки! Настоящее сокровище, которое мне подарили в день, когда я окончательно покинула приют, чтобы попытать счастье в столице!

Однако рука нащупала нечто такое, чего в моём сундуке просто не могло быть!

— Ох ты ж, святые лукошки! — негромко вскрикнула я от удивления и оттого, что заднее колесо повозки подскочило на кочке.

— Что такое, барышня? — обернулся возница и так посмотрел на меня, что впору было просить остановить здесь.

Как говорится, от греха подальше.

Я оглянулась по сторонам, мы ехали по людным улицам квартала бедняков, здесь многие смотрели на меня, как на лёгкую добычу. Видно же, что девица при барахлишке и защитника нет. Пусть среди бела дня да вдоль главного тракта не нападут, но стоит отойти в глухой переулок, там и сцапают. Оберут до нитки, потом не разыщешь добра!