Камигава: Рассказы - Jay Moldenhauer-Salazar

имя в науке, эти документы были бесценны.

Храм все еще существовал. Он располагался всего в нескольких лье вглубь территории незуми. Я убедила Эцуми, что мы сможем прокрасться туда, отыскать манускрипты, и выскользнуть оттуда незамеченными. С ее навыками владения бо и нашими знаниями скрывающей и защитной магии, мы без труда и риска сможем отправиться туда.

Я ошибалась. Попасть туда, и пробраться в храм было сложно, но возможно. Нам удалось миновать разрозненные патрули незуми. Прокрасться мимо очимуши, храпящего в пьяном ступоре в самом храме, также оказалось выполнимо.

Поиски тайника с манускриптами в полуразрушенном, разграбленном храме заняли некоторое время. Мы нашли их, как только очимуша начал просыпаться. Он заметил, как мы уходили, и выкрикнул что-то нам в след, встревожив двух омерзительных крыс, охранявших поселение.

Один из незуми бросился в погоню за нами. Второй поднял на ноги деревню, выкрикивая, что на них напали.

Мы сильно оторвались, но преследовавший нас незуми быстро сокращал расстояние. Тяжелые свитки замедляли нас.

Мы с Эцуми очертя голову бросились бежать через болото.

- Трясина! – Выкрикнула я, на мгновение позже, чем Эцуми провалилась по бедра в топкую жижу.

- Азами, дай руку, - сказала она, сохраняя спокойствие. – Ты можешь вытащить меня на сушу. Если мы оставим свитки, нам, может, удастся убежать от незуми.

- Сначала передай мне свитки, - сказала я.

Я была не виновата, я должна была поступать так, как предписывал Великий Ками.

Прижимая к груди непромокаемый сверток, я оставила ее в болоте, медленно тонущую в трясине. Незуми скоро ее отыщет, и, скорее всего, его охота на ней и закончится. Хотя ее крики преследовали меня, громче них, все же, были воспоминания о собственном шепоте в детстве. Снова и снова, я слышала свой голос: «Всё».

*   *   *   *   *

Если раньше я была честолюбивой молодой ученой, после гибели Эцуми я с еще большим рвением погрузилась в учебу. Я публиковала научные, аннотированные версии найденных документов. Они принесли мне высокий статус в ученых кругах.

Моя самоотверженность и мои навыки вели к быстрому продвижению. Поскольку я проводила большую часть времени в библиотеке, я стала весомым авторитетом по ее части. Школа назначила меня ответственной за приобретение и каталогизацию новых рукописей. Все мои усилия оправдались.

У всех успешных людей есть завистники. Глава библиотеки, Ацуко Шимазаки, поставила себе целью мешать мне при каждом удобном случае.

Я решила помириться с ней и пригласила ее на пикник на вершине водопадов. Сама я ела мало, засыпая ее едой и напитками и беседуя с ней на общие темы. Я пылко говорила о том, что хочу учиться у нее и дружить с ней, нежели враждовать. Она с удовольствием ела и пила, но не горела желанием отвечать на мои шаги к нашей дружбе. Было так неловко, что в составе салата из сладких грибов, который я подала на десерт, попался отравленный вид. И в самом деле, при всех моих знаниях, я должна была о нем знать, но ошибки случаются всегда. Небольшая порция, которую съела я, вызвала лишь тошноту, но убедила всех в моей честности и очевидности ошибки. Огромное количество салата, поглощенного Ацуко, привело к мучительной, длительной болезни, навсегда лишившей ее возможности вернуться к своим обязанностям. Очень неловко, и совсем не подвластно мне.

*   *   *   *   *

Прошли годы, и я без помех достигла уважения и власти. Теперь я старший библиотекарь наиболее престижного собрания книг во всем мире.

Недавно, отряд, охотящийся на ками Великих Водопадов, приволок странного речного духа. Это было чешуйчатое существо с дюжиной плавников и тремя выпученными глазами, шрам пересекал пустую глазницу, где когда-то был четвертый глаз. Он постарел, и годы были немилосердны к нему, но я все же узнала его.

После долгих допросов, большая часть которых была мучительна для этого существа, я узнала больше, чем я когда-либо желала. Это был вовсе не Великий Ками с силой осуществления желаний. Он был простым речным духом, с не большей магической силой, чем способностью призывать мелкую рыбу. События моей жизни не были организованы манипуляциями ками, нет, ответственность  за смерть матери, Эцуми, и Ацуко Шимазаки была моей, и только моей.

Груз этого знания тяжелым булыжником лег на мою душу. Как могла я быть столь наивной и легковерной? Это существо не было могущественным ками. Оно не давало мне никаких обещаний. Любопытная тварь лишь задала мне пару вопросов и пролепетала простую банальность, пожелав мне на прощанье всего хорошего.

И все же, даже сейчас я не скорблю об умерших. Я не раскаиваюсь в своих поступках. Я лишь сожалею о годах само-заблуждения. Я жила во лжи. Хуже всего, с чем я не могу смириться, и от чего мне горько, это то, что я узнала правду.

Восемь с Половиной Историй

Rei Nakazawa

Запах крови все еще густо ощущался в воздухе. Он затмевал чувствительные органы чувств кицунэ, частично оседая у него в горле. Он боролся с позывом кашля.

Восемь-с-Половиной Хвостов не выходил из деревни Сусуки - не говоря уже о путешествии на столь далекое расстояние от нее - дольше, чем он сам мог вспомнить. За это время, кошмары о ками уже растаяли в его сознании, подобно картине, слишком долго лежащей на солнце. Но хватило всего одной багровой капли, чтобы мгновенно освежить все краски на полотне.

Посох старейшины кицунэ стукнул о землю, кольца, продетые сквозь его набалдашник, зазвенели приятным мотивом, который казался неуместным посреди следов кровавой бойни вокруг него. Обломки нескольких деревянных телег, разбросанные вдоль дороги, говорили ему, что это был торговый караван, и было очевидно, что его охранники ронины мало чем смогли ему помочь. Рулоны тканей извивались в траве, сочная зелень которой была обагрена уродливыми красными пятнами. Проходя мимо, Восемь-с-Половиной Хвостов заметил разорванную мантию торговца. Это сделал не ками. Очевидно, падальщики, люди или животные, уже побывали здесь.

Перед ним слышался тихий, спокойный шепот полей с колышущимися волнами травы. Но повсюду на дороге виднелись небольшие знаки:  Огромные пятна примятой или выжженной травы, странное дерево, чьи верхние ветви были обломаны, валун, наполовину втоптанный в твердую почву. Дорога являла собой путь разрушения ками; кто знал, что еще ожидало его впереди?

Восемь-с-Половиной Хвостов закрыл свои бледно-голубые глаза, постепенно приводя свой дух к спокойствию. Горы Сокензан были все еще в двух сутках ходьбы – трех, если он пойдет по протоптанному пути ками. Он подумал о своем