Мальчики в лодке - Дэниел Джеймс Браун

Через пять дней Вернер Марх, склонясь над своей чертежной доской, торопился закончить предварительные планы, которые утром ему надо было положить на стол фюреру.

В Сиэтле примерно в тот же час Том Боллз и его помощники отпустили первокурсников. Дни уже становились короче, и в половину шестого солнце зашло за мост Монтлейк, который располагался точно на востоке от лодочной станции. Парни небольшими группками стали подниматься обратно на холм к главному зданию университета, приглушенно разговаривая друг с другом о своих шансах попасть в команду.

Эл Албриксон стоял на плавучей пристани, прислушиваясь к шуму воды, разбивающейся о берег, и глядя на удаляющихся студентов. За этим суровым взглядом механизм его могучего мозга работал еще быстрее, чем обычно. Он никак не мог забыть о провальном – в большей или меньшей степени – сезоне 1932 года. Более сотни тысяч человек, столпившихся у берега озера, наблюдали за ежегодными состязаниями между Калифорнией и Вашингтоном. К началу главного события соревнований – университетской гонки – дул сильный ветер, и озеро пенилось белыми барашками. В самом разгаре гонки вашингтонское судно стало черпать воду. Пройдя уже половину дистанции, гребцы на своих подвижных скамьях плескались вперед и назад в нескольких сантиметрах воды. Когда лодка команды Вашингтона приблизилась к финишной линии, она была на 18 корпусов позади калифорнийской, и единственный вопрос, который оставался неясным, – потонет она или успеет пересечь финишную линию. Лодка оставалась более-менее на плаву, но итогом стало самое позорное поражение за всю историю университета.

В июне этого года команда Албриксона попыталась восстановить свое имя на ежегодной регате Межуниверситетской ассоциации гребли в городе Поукипси, в штате Нью-Йорк, но Калифорния опять побила их, на этот раз на пять корпусов. Позже тем летом сборная Вашингтона осмелилась поучаствовать в олимпийских отборочных соревнованиях на озере Квинсигамонд, в штате Массачусетс, чтобы попытаться завоевать признание еще раз. На этот раз их исключили еще в предварительных состязаниях. И вдобавок ко всему в августе 1932 года Албриксон наблюдал, как в Лос-Анджелесе его калифорнийский коллега, Кай Эбрайт, вместе со своей командой получил самую желанную в спортивном мире награду – олимпийскую золотую медаль.

Албриксон быстро перестроил команду. В апреле 1933 года подвергшаяся реформам университетская сборная быстро взяла реванш, одержав несомненную победу над олимпийскими чемпионами, калифорнийской командой «Голден Берс», в их родных водах в проливе Эсчуари, рядом с Оклендом. Через неделю ребята сделали это снова, обогнав Калифорнийский университет и Университет Лос-Анджелеса на двухкилометровой дистанции в Лонг-Бич, Калифорния. В 1933 году регата Поукипси была отменена в связи с Депрессией, но Вашингтон вернулся в Лонг-Бич в то лето, чтобы участвовать в гонке с лучшими командами Восточного побережья: Йеля, Корнелла и Гарварда. Вашингтон обогнал Йель всего на 2,5 метра и фактически стал национальным чемпионом. Эта университетская сборная, как сказал Албриксон журналу «Эсквайр», до сих пор была лучшей командой, которую ему когда-либо удавалось собрать. Она была, как говорили журналисты, «полна стремительности». Принимая во внимание последние события и обнадеживающий вид некоторых из первокурсников, уходивших из лодочной станции этим вечером, у Албриксона было достаточно причин оптимистично смотреть в следующий сезон.

Однако оставался один досадный жизненный факт. Ни один вашингтонский тренер никогда ранее и близко не приближался к олимпийским играм. Принимая во внимание ту враждебность, которая в последнее время разгорелась между командными программами Вашингтона и Калифорнии, две золотые медали калифорнийской команды были для Албриксона ложкой дегтя. Но он с надеждой смотрел в 1936 год. Он хотел привезти «золото» домой, в Сиэтл, сильнее, чем можно выразить словами – и определенно сильнее, чем выражал он.

Албриксон понимал: чтобы это сделать, ему придется пройти через ряд внушительных препятствий. Несмотря на неудачи предыдущего года, главный тренер Калифорнии Кай Эбрайт все еще оставался невероятно коварным оппонентом, признанным интеллектуалом и знатоком гребного спорта. Он обладал почти сверхъестественной способностью приводить команды к победам на всех крупных гонках, на тех, которые были действительно важны. Албриксону было необходимо найти команду, которая сможет выиграть у лучших гребцов Эбрайта и оставлять их позади каждый раз, вплоть до 1936 года. Потом ему придется найти способ снова обойти все элитные восточные школы – а именно Корнелл, Сиракузы, Пенсильванию и Колумбию – на регате Межуниверситетской ассоциации гребли в Поукипси в 1936 году. Потом, на отборочных соревнованиях к Олимпиаде 1936 года, придется столкнуться с Йелем, Гарвардом или Принстоном – учебными заведениями, которые даже не соблаговолят приехать на Поукипси. В конце концов, Йель выиграл «золото» в 1924 году. Частные клубы академической гребли, а именно Пенсильванская спортивная ассоциация гребли и Нью-Йоркский спортивный клуб, скорее всего тоже будут представлены на отборочном туре 1936 года. И в конце, если удастся добраться до Берлина, его команде придется обойти лучших гребцов в мире – самых сильных британских ребят из Оксфорда и Кембриджа, хотя говорили, что и немцы под покровительством новой Нацистской системы воспитывают невероятно сильные и дисциплинированные команды, да и итальянцы едва не взяли «золото» в 1932 году.

И Албриксон знал, что все это начнется здесь, на этой пристани, вот с этими самыми парнями, которые удалялись от него в тускнеющем вечернем свете. Где-то среди них – среди этих еще зеленых и не испытанных на прочность парней – был тот костяк, из которого ему придется набрать и воспитать команду, способную пройти весь этот нелегкий путь. Тонкость была в том, чтобы найти тех ребят, у кого был потенциал силы, почти сверхчеловеческая выносливость, неукротимая сила духа и интеллектуальные способности, необходимые, чтобы усвоить все нюансы и мелочи гребной техники. Но еще сложнее было найти тех, кто, в добавление ко всему прочему, будет обладать самым важным качеством: умением игнорировать свое собственное честолюбие, способностью выкинуть свое самомнение за борт, оставить его болтаться в кильватере лодки и тянуть изо всех сил – не только ради себя, не только ради славы, но и ради своих парней в лодке.

Тот путь, который преодолел тем днем 1933 года Джо Ранц – через лужайку, к лодочной станции, – был только последней сотней метров гораздо более длинного, тяжелого и временами очень мрачного пути, который он уже преодолел за свою жизнь.

Началась его жизнь очень неплохо. Он был вторым сыном Гарри Ранца и Нелли Максвелл. Гарри был крупным мужчиной, ростом под метр девяносто, с широкими ладонями, большими ногами и тяжелыми костями. У него было простое открытое лицо с правильными и приятными чертами. Женщины находили его привлекательным. Он всегда смотрел собеседнику прямо в глаза, своим честным и искренним взглядом, а за внешним спокойствием скрывался невероятно живой ум. Он был мастером своего дела, изобретателем, любителем электроники и технических приборов, создателем различных механизмов и большим мечтателем. Он легко преодолевал сложные проблемы и гордился тем, что мог придумывать новые нестандартные решения, такие, о которых другие люди никогда бы в жизни не подумали.