Как спасти жизнь - П. Данжелико

class="p1">Бонни Джеймс страдала от депрессии столько, сколько я ее помню. Источником неприятностей стало ее нежелание лечиться в течение десяти лет, что нанесло ущерб моему детству. Положительный момент для нее состоит в том, что в последние несколько лет она каким-то образом умудряется держать ситуацию под контролем, когда не забывает посещать врача. Однако, когда все еще остается проблемой.

— Почему ты до сих пор не спишь?

— Не могу уснуть… — бормочет она. — Мне приснился твой папа.

Мой отец умер, когда мне было шесть… во всяком случае какая-то его часть. Его окончательная смерть заняла еще чуть больше шести лет.

Одиннадцатого сентября 2001 года Райли Джеймс-старший работал пожарным. Но в отличие от многих сотрудников экстренных служб из пожарных частей по всему Статен-Айленду и остальным четырем районам, мой отец не умер в тот день. Он погиб гораздо позже. Башни не уничтожили его, это сделали трагические последствия. Он умер из-за нескольких недель, проведенных за поиском и спасением людей на месте Всемирного торгового центра.

Папа работал без устали, даже когда в воздухе стоял густой запах топлива, горящей плоти и химикатов, видный невооруженным глазом, даже когда было невозможно дышать. Он работал несмотря на риск. Лейтенант Райли Джеймс-старший собирался спасать жизни вопреки тому, что его собственная подвергалась опасности, потому что был рожден для этого. То, что началось из-за одиннадцатого сентября, завершилось спустя годы из-за рака.

Забравшись на кровать, я сворачиваюсь калачиком за спиной мамы.

— Ты что-нибудь приняла?

— Да, хватило на несколько часов. Почему ты пришла домой так поздно?

Я думаю о своей сумасшедшей ночи и губы растягиваются в неохотной улыбке.

— Пришлось спасать невоспитанного принца от банды грабителей.

— У тебя всегда было богатое воображение. Ничего страшного, если не хочешь говорить.

Нет смысла объяснять. Как бы сильно я не любила мать, но даже в хорошие дни она всегда видит во всем плохое. Вы знаете таких людей: ты говоришь какой прекрасный солнечный день, а они тут же заявляют, что завтра грядет ураган.

— Я принесла тебе кое-что сладенькое. — Париж-Брест стоит нетронутым на кухонном столе. Теперь я рада, что не прикончила его по пути домой. — Хочешь, принесу?

— Сейчас?

— Почему нет? — отвечаю я. В такие моменты десерт нужен больше всего. Чтобы подсластить пилюлю. — Думаешь, сможешь снова заснуть?

Наступило тягостное молчание, за которым последовал долгий вздох.

— Нет.

— Хочешь, чтобы я принесла десерт?

— Почему нет, — говорит она.

Для Бонни стакан наполовину пуст, для меня полон. Но мы всегда приходим к согласию по поводу десертов.

Глава 3

Райли

— Ты говорила с Вероникой обо мне? — кричит Томми снизу.

Он опускает поддон с черепицей на крышу веранды мистера Доннелли рядом с местом, где я работаю. Сегодня я, Томми и Толстяк Иисус укладываем новую крышу. С нами должен быть еще Фрэнки, но из-за ПТСР остался дома. Он на самом деле очень хороший плотник, вот почему я даю ему столько поблажек. К тому же он хороший парень.

Настоящее имя Толстяка Иисуса — Рэй, но я слышала, что его зовут только как Толстяк Иисус или просто Толстяк. Часть с Иисусом объясняется длинными волосами, бородой, безграничным терпением и добротой. Пузо объясняет все остальное. Я не осуждаю ничьи животы. У меня нет права никого критиковать. Насколько известно, бедра мне достались от матери и стройными я бы их не назвала.

Зажмурившись от солнечного света, Томми упирает руки в бока и смотрит на меня так, словно ему нужна передышка, после того как затащил одну единственную стопку черепицы. Я люблю его как брата, — он самый близкий для меня человек, не считая матери, но он любитель побездельничать. Заставить Томми Марсдена выполнить настоящую работу почти невозможно.

Статен-Айленд представляет собой обособленные таунхаусы, или небольшие дома-солонки, или здания в стиле Кейп-Код, тесно построенные рядом. Наши работы никогда не бывают масштабными, но, когда пытаешься зарезервировать столько заказов за сезон, сколько вообще возможно, время всегда драгоценно. Хочется с весны до осени трудиться не покладая рук, чтобы пережить скудные зимние месяцы.

— Нет, — говорю я ему, не отводя взгляд от забивания новой черепицы. Однажды я сломала указательный палец. Больше такого не повторится.

— Девчонка невероятно красивая, — продолжает он, не падая духом. Краем глаза наблюдаю, как он поднимает край выцветшей футболки «Джетс», обнажая идеальные кубики пресса и V-образную мышцу, исчезающую под низкосидящими шортами, и вытирает вспотевший лоб.

Этот парень по всем пунктам выиграл ДНК-лотерею. Высокий, мускулистый, с волнистыми волосами светло-каштанового цвета и темно-карими глазами, которые могли бы соблазнить Деву Марию. Если бы он был трудолюбивым, мог бы получать неплохие деньги, работая моделью, но мы уже установили, почему это невозможно.

— Она кое с кем встречается, — кричу я, надеясь, что он сменит тему. Вероника предпочитает дорогую одежду и богатых мужчин. Неважно, насколько тот красив, он никогда не будет соответствовать стандарту.

— В любом случае скажи ей, что я спрашивал о ней.

— Возвращайся к работе. — Вот единственный ответ на его беспрестанные досаждения.

— Минуту… Я хотел кое-что обсудить… — Когда он использует такие громкие слова, как обсудить, значит, мы будем спорить. — Выслушай…

— Нет. — Я перестаю работать молотком, снимаю перчатки и проверяю ногти. Подавая по вечерам стодолларовые блюда, я обязана заботиться о том, чтобы руки оставались чистыми, кожа — безупречной, а ногти — аккуратными. Никто не захочет еду, доставленную официанткой с отвратительным маникюром.

— Ну же, Ри.

На этот раз я уделяю ему все свое внимание.

— Посмотри на это лицо, Томми. — Я указываю на себя. — Это то, как оно выглядит, когда я говорю НЕТ.

— Могу я получить «я вся внимание» лицо?

— Нет.

Пот стекает под мой спортивный бюстгальтер и между грудей. Синяя майка промокла насквозь, и молчу о белье. Вот почему на работу всегда надеваю джинсовые шорты. Нет риска, что они будут просвечивать. Этот урок я тоже усвоила на горьком опыте.

Достав из заднего кармана шорт выцветшую красную бандану отца, я вытираю ей лицо, а затем оборачиваю вокруг головы, чтобы привести в порядок сумасшедшую копну волос, выбившихся из высокого хвоста. Бонни имеет греческие и ливанские корни, а папа был светлокожим ирландцем. Мне достались ее волнистые темно-каштановые волосы и бедра. Однако мне повезло с кожей, которая хорошо загорает, и с голубыми глазами как у отца, так что грех жаловаться.

— Это непыльная работа, — настаивает он. — Дом пуст. Марк проводит большую часть времени в Майами и по слухам у него есть коллекция бейсбольных карточек.

— Нет.

Томми — игрок. Скачки, карты. Этот задира дрался до тех