Надежда рода - Евгений Решетов

— Всего пара царапин, — наигранно беспечно отмахнулся я, взвинчено покосившись на плечо.

Сквозь прореху в косоворотке были видны мягкие ткани, покрытые нежно-розовой кожей. Моя плоть довольно быстро регенерировали, заменив собой откушенный скелетом кусок. Однозначно, это была работа магии. Кажется, я догадываюсь, что произошло… Но надо будет поговорить с Сашкой, чтобы окончательно расставить все точки над i.

Пока же я на всякий случай прикрыл плечо уцелевшей частью косоворотки и внимательно посмотрел на деда. Тот порозовел, на впалые щёки вернулся румянец, а шаги, как и прежде, стали пружинистыми.

И ещё Макара начало отпускать дикое напряжение. Оно уступило место восторженно-возбуждённому состоянию. Из-за чего старик по пути к телеге начал неудержимо трещать, сверкая глазами:

— Ты настоящий богатырь, Ивашка! Спас меня, старика. Вот что бы Сашка делал без меня? А Марья Петровка кого гоняла бы? — дед щербато улыбнулся и продолжил горячо пулять слова: — А я знаешь, всегда хотел сына Иваном назвать. Хорошее русское имя. К сожалению, у меня по причине старости уже не будет отпрысков. Ежели только…

— Ежели только? — отвлечённо повторил я, гоняя в голове сотни мыслей и не особо слушая Макара.

— Приёмыш. Что если мне оформить тебя, как своего приёмного сына? Ну, если ты сам захочешь. И ежели память к тебе не вернётся.

— Не, не вернётся, — пробормотал я, хмуря брови. А затем до меня дошёл смысл сказанного стариком и я радостно выпалил: — Замечательная мысль, Макар Ильич! Просто блестящая!

— Только енто… надо чтобы князь дал добро, — почесал плешь дед и немного скис. — Он сейчас в Калининске. Авось не откажет. У меня есть кое-какие заслуги перед ним. Да и ещё кое-что… Уж не обессудь, но наследство моё получат Сашка, Алёшка и Илья.

— Супер! — нисколько не расстроившись, заявил я, широко улыбнувшись. — Меня такой вариант вполне устраивает.

Это же всё равно огромный подарок судьбы! А мне ведь сегодня, кажется, привалил ещё один презент. Жаль только я едва не погиб и перетрухал так, что колени до сих пор подрагивают.

— На этом и порешим, — удовлетворённо кивнул дед и следом поинтересовался: — Только я не понял… что такое супер?

— Да хрен его знает. В памяти всплыло.

— Наверняка заморское словечко, — угадал Макар и просиял лицом, когда увидел свою телегу.

Вот только лошадь не обрадовалась нашему появлению. Она стала испуганно прядать ушами, раздувать ноздри и тревожно переступать ногами.

А когда я подошёл к ней, то и вовсе — начала истово ржать и крутить головой, будто хотела оборвать вожжи и умчаться куда глаза глядят.

Макар быстро протараторил, отгоняя меня рукой, словно надоедливую муху:

— Отойди, Вань. Не видишь, что животное крови испугалось? У тебя же вон вся рука, да и на плече что-то осталось. Уйди в сторонку и листвой хотя бы оботрись, а я пока её успокою.

Я хмыкнул и отошёл к деревьям. Там взял охапку опавших листьев и стал оттирать кровь.

Дед же принялся что-то ласково шептать на ухо лошади и нежно поглаживать её по шее, пропуская между узловатых пальцев пряди блестящей на солнце гривы. Животное постепенно успокаивалось, но всё равно иногда испуганно косилось на меня.

Всё же спустя пару минут коняга совсем успокоилась. И тогда я торопливо забрался на телегу. А старик сел на козлы и направил нашего трусливого скакуна в сторону города.

По пути к Калининску я, скрипя от натуги мозгами, размышлял над тем, что случилось на поляне. Но без Сашки я во всей этой хреновине разобраться не смог. Так и придётся с ним поговорить.

И вскоре мне выпала возможность пообщаться с Шуриком тет-а-тет. Правда, случилось это ближе к вечеру, когда я успел поесть, искупаться и три раза в кругу будущей семьи в подробностях поведать о том, что произошло в лесу. Марья Петровна во время моего рассказа бледнела, Сашка таращил глаза, а дед всем свои видом показывал, что он ещё тот орёл. Рано его списывать со счетов.

Хорошо хоть после третьего раза Макар Ильич отправился к князю, а Марья Петровна вспомнила, что у неё тесто к пирожкам подходит. Шурик же пошёл в свою комнату. И я через несколько минут шмыгнул за ним.

Корбутов-младший, сгорбившись, сидел на стуле. А на столе перед ним лежал потрёпанный учебник. Парень сосредоточенно читал его в свете керосиновой лампы и порой что-то писал в тетрадке. Он почти всё своё время проводил за подготовкой к академии. Так что если мне с ним когда-нибудь и придётся конфликтовать, то только из-за того, что я скажу «ложить» вместо «класть».

Да и по натуре Шурик был скромным и не вспыльчивым. В этом тучном семнадцатилетнем парне совсем не оказалось места для гневливости и злости.

Физиономия же у Шурика была круглой, с крупными чертами, большими небесно-голубыми глазами и пухлыми щёчками херувима. А его кудрявые средней длины волосы имели цвет соломы. Ну, вылитый чувак из глубинки. Он бы мог спокойно играть в кино Иванушку-дурачка или ещё какого-нибудь сказочного героя. Но на самом деле Санек был довольно умным и начитанным парнем. И сейчас мне очень пригодятся его знания.

Но сперва я заглянул через его плечо, посмотрел на учебник и дружелюбно проронил:

— Что учишь?

— Математику, — нехотя буркнул парень. Он не любил, когда его отвлекают в такие моменты.

— А чего букв так много?

— Высшая, — гордо заявил он, облизал указательный палец и перевернул страницу.

— А-а-а, — глубокомысленно протянул я и присел на скрипнувшее кресло. Оно стояло в углу комнаты около подоконника.

Шурик, не обращая на меня внимания, продолжил заниматься. А я нахмурился и громко покашлял в кулак. Парень даже головы не повернул в мою сторону. Тогда я покашлял ещё сильнее, ощущая, как уже по-настоящему запершило в горле.

— Водички попей, — заботливо посоветовал Санек, не отрывая внимательного взгляда от учебника.

— Да отвлекись ты уже! Поговорить надо! — взорвался я, вытерев слюну с губ.

Юный дворянин тяжело вздохнул, словно в одно рыло поднял на десятый этаж мешок цемента. Вопрошающе уставился на меня покрасневшими глазами и мягко проговорил:

— Вань, если ты о том, что сегодня произошло, то я не против затеи батьки. Даже мамка одобрила её. Мы хотели бы видеть тебя в нашей семье. Осталось только получить разрешение князя. Надеюсь, он его даст. А то ведь я в академию уеду, и тогда подле родителей никого не останется, а так хоть ты будешь.

— Спасибо за оказанное доверие и за «хоть», — саркастично пробурчал я, принявшись барабанить пальцами по подлокотнику, исцарапанному котом Васькой. — Ты мне знаешь что скажи… Вот Хрюнов-младший. У него какой дар открылся?

— Огневик он, — мигом помрачнел Шурик, который с детства не любил этого рыжего урода.

— А холод и пожухлая трава — это признак какой магии? — принялся я раскручивать всезнайку на ответы.