Wildcard. Темная лошадка - Мари Лу

* * *

Лето в самом разгаре в день, когда я наконец выхожу из машины перед Верховным судом Японии.

Это внушительное сооружение из прямоугольных бетонных блоков. Последние несколько недель территория перед его входами забита толпами зевак, желающими увидеть кого-нибудь знакомого. В воздухе повисла влажность. Когда я выхожу из машины, камеры начинают сходить с ума. Я держусь спокойно, на моих глазах солнцезащитные очки.

Я сегодня в суде только по одной причине: услышать показания Джэкс.

Внутри здание просторное, его тишину нарушает лишь напряженное жужжание голосов. Я молча сижу в передней части главного зала. Странно находиться в таком организованном месте после всего того, что случилось. Здесь заседают судьи Верховного суда в черных мантиях, их пятнадцать человек. Здесь есть аудитория – присутственный зал для послов и представителей практически всех государств мира. Здесь есть я. Несколько людей из Henka Games. В том числе Дивия Капур, новый исполнительный директор компании. Совет директоров не терял времени зря и назначил нового лидера.

Я сажусь рядом с Тримейном. Он все еще поправляется после ранения, и его голова забинтована, но взгляд такой же пронзительный, как всегда. Мы не обмениваемся ни словом. Мы и так уже все знаем.

Наблюдаем, как выводят девушку в наручниках с короткими серебряными волосами. Сегодня ее губы розовые, а не темные, и на ее поясе нет пистолета, за который бы она могла держаться, поэтому она просто сцепляет руки вместе. Она не смотрит на нас. Вместо этого ее взгляд перемещается туда, где сидит с Хидео со своими адвокатами.

Я тоже смотрю на него. Может, сегодня он и в наручниках, но на нем безупречный костюм – если бы мы не были в Верховном суде, рассматривающем дело о его преступлении, я бы подумала, что он стоит в своей штаб-квартире или поднимает бокал в честь мира. Его секреты спрятаны в его глазах.

Но сегодня Хидео сидит молча. Джэкс будет давать показания против него и откроет все, что «Черные Плащи» знали об алгоритме и что сделало его их целью.

Эта мысль заставляет меня оторвать от него взгляд. Всю свою жизнь я пыталась что-то исправить, но теперь, когда мы наконец здесь, когда правосудие восторжествует, я внезапно чувствую, что ничего не исправила. Все это не кажется правильным. Тейлор, из-за которой все это случилось, уже мертва. Джэкс, никогда не знавшая другой жизни, отправится в тюрьму за убийства, к которым ее готовили с самого детства. Ноль – последнее, что осталось от Сасукэ, украденного мальчика, – исчез. Я разрушила «НейроЛинк», эпицентр современного общества, краеугольный камень всей моей юности.

И Хидео, мальчик, ставший самым могущественным человеком в мире ради брата, которого у него забрали, который делал неправильные вещи по правильным причинам, сидит теперь здесь, готовый встретиться с судьбой.

Начинается допрос. Джэкс отвечает спокойным голосом, когда на нее начинают сыпаться вопросы.

Была ли Дана Тейлор вашей приемной матерью? Сколько лет вам было, когда она вас удочерила?

Какие у вас были отношения с Сасукэ Танака?

Как часто он говорил о Хидео Танака?

Даже сейчас она остается спокойной. Думаю, после всего, через что она прошла, суд кажется практически скучным.

Наконец один из судей спрашивает о Хидео.

Что собирался Хидео сделать с помощью «НейроЛинка»?

Джэкс и Хидео смотрят друг на друга. Такое впечатление, что между ними повис призрак Сасукэ, мальчика, который перевернул их жизни. Слова, которые Джэкс отчаянно кричала нам во время побега в институте, снова всплывают в моей голове. Не могу сказать, что она испытывает прямо сейчас, в этой обстановке, ненависть ли это, ярость или сожаление.

– Алгоритм Хидео никогда не предназначался для контроля населения, – говорит Джэкс. Ее голос эхом раздается по залу суда.

Присутствующие начинают шептаться. Я удивленно моргаю, обмениваясь взглядом с Тримейном, чтобы убедиться, что я все расслышала правильно. Но он выглядит таким же озадаченным, как и я.

– Это «Черные Плащи» хотели использовать «НейроЛинк» во зло, – продолжает Джэкс, – превратить его в машину, способную причинять людям вред, направить их против себя самих или других. Это всегда было целью «Черных Плащей», и Тейлор во что бы то ни было хотела удостовериться, что мы доведем это до конца. Вы уже слышали, что она сделала со мной и с Сасукэ Танака. – Она колеблется, а потом решительно заявляет: – Хидео Танака использовал алгоритм, чтобы найти пропавшего брата.

Я сижу как в тумане, едва в силах понять, что слышу. Джэкс здесь не чтобы убедиться, что Хидео накажут за неспособность защитить брата. Она здесь, чтобы защитить Хидео своими показаниями против «Черных Плащей».

– И его намерения всегда были такими? – теперь спрашивают судьи.

– Да, Ваша честь.

– Он никогда не делал ничего с помощью алгоритма против всего населения с намерением навредить?

– Нет, Ваша Честь.

– Тогда в какой именно момент алгоритм стал инструментом зла?

– Когда «Черные Плащи» украли его у Хидео и установили в его систему коды взлома.

– И вы можете назвать всех «Черных Плащей», напрямую несущих ответственность за этот план? – спрашивает один из судей.

Джэкс кивает. Мы с Тримейном слушаем в изумленном молчании, как она начинает перечислять имена. Все до единого.

Тейлор.

Лаборанты инновационного института, которые знали о ее проектах.

Рабочие, помогавшие Тейлор проводить эксперименты, которые забрали Джэкс и Сасукэ и украли их жизни.

Другие «Черные Плащи», разбросанные по всему миру, – хакеры, наемники, каждый, с которым она когда-либо работала на Тейлор.

Она называет всех.

У меня кружится голова. Я снова смотрю на Джэкс. Хоть Сасукэ здесь нет, я чувствую его присутствие в этой комнате, словно исчезнувший мальчик наконец обрел в Джэкс голос, чтобы рассказать свою историю.

Прошло две недели с вынесения приговора Хидео.

Они казались вечностью теперь, когда «НейроЛинк» больше не функционирует. Люди просыпаются и входят в интернет, так как делали раньше, до того, как очки Хидео покорили мир. Больше нет виртуальных схем, когда мне нужно получить направление, нет переводов слов людей, которых я не понимаю. В нашей жизни пропало то, что сложно описать. Но, кажется, люди теперь лучше видят мир.