Ставка в чужой игре - Мэтью Квирк

Наверное, у фургона были хорошо сбалансированы колеса, потому что по моим ощущениям прошло немало времени, прежде чем мы выехали на встречную полосу и задели другую машину.

Скрежетнул металл. Фургон содрогнулся, и его швырнуло вправо, бросив нас через мое откинутое сиденье в сторону задних. Я на секунду выпустил левую руку Линча и выставил свою назад, пытаясь во что-нибудь упереться.

Мне удалось лишь нажать ручку скользящей двери с пассажирской стороны. Она отъехала назад на всю ширину.

Столкновение выбило нас за осевую линию дороги. Машина подпрыгнула на бордюре и покатила по тротуару, медленно и неуклонно приближаясь к перилам и долгому падению в реку.

Я все еще душил Линча, а тот наполовину лежал на мне. Мы смотрели в потолок, далеко съехав на откинутое пассажирское сиденье, и оказались в патовой ситуации. Он больше не мог повернуть пистолет ко мне.

Линч бросил правую руку назад и ткнул большим пальцем мне в глаз. Я резко отдернул голову, но боль и пистолет вдруг утратили значение.

Я соскальзывал с сиденья в сторону открытой двери. В машине меня удерживали лишь бедра, придавленные весом Линча. Последнее колесо въехало на тротуар. Фургон дрогнул, и толчок выдвинул меня еще дальше. Голова высунулась за дверной проем. Мимо летел белокаменный парапет моста, неумолимо приближаясь и грозя разбить мою голову о стальную раму фургона.

Я ждал до последней секунды, потом напряг левую руку и, застонав от усердия, перевел тело в сидячее положение. Через мгновение кузов фургона со скрежетом проехался вдоль перил, высекая искры на бетонный тротуар.

Мы замедлились, потом остановились – как и кровь в голове Линча, если судить по его виду. Он был похож на тряпичную куклу. Я расслабил удушающий захват и медленно вдохнул. Я лежал на сиденье, а голова все еще находилась на пороге, в нескольких дюймах от перил. Не идеально, но я, по крайней мере, был жив.

После моего третьего вдоха тело Линча напряглось.

– Господи, – пробормотал я.

Линч начал переворачиваться. Теперь его рука с пистолетом была свободна.

Он прицелился мне в лицо. Я обеими руками схватил пистолет и запястье, дернул их к моему уху, одновременно упершись ногами в живот Линча, и перебросил его через перила моста.

Потом заглянул вниз. Машина остановилась ближе к концу моста, и до кустов на склоне было не так уж далеко.

Я осмотрел тротуар в обе стороны. Водитель машины, в которую мы врезались, вышел из нее на другом конце моста – с той стороны, откуда мы ехали. Он вроде не пострадал.

Я постоял на пороге, держа пистолет за ствол, наполняя легкие воздухом и дожидаясь, пока не пройдет судорога в предплечье. У Линча был хороший пистолет, производства «Уилсон комбат».[59]

Кто-то шел по мосту со стороны, в которую мы ехали. Я перехватил пистолет за рукоятку. Ко мне по середине нашей полосы приближался мужчина.

Я направил пистолет ему в голову. Это был Джек. Он подошел к фургону.

– Руки, Джек!

– Ты цел?

– А ты внезапно озаботился моим здоровьем? Подними руки, или я тебя убью. И ты этого, безусловно, заслуживаешь.

Он поднял руки. Я не заметил очевидных признаков того, что Джек вооружен. Блум ехала далеко впереди, но, наверное, что-то увидела. Теперь ее машина, развернутая к нам, стояла на краю моста – там, откуда явился Джек. А в ее машине оружия наверняка хватает.

– Прости, Майк. У меня не было выбора.

– А мне наплевать на твои оправдания. Ты для меня больше не существуешь. Отойди назад.

– В конце дня я знал, что они меня убьют, а ты не знал. Вот и все. Я твой брат, а ты хороший человек. Такие не убивают.

Вообще-то, последнее утверждение было предметом спора между мной и Энни.

– Так что не прикидывайся, будто собрался меня застрелить, – сказал Джек и подошел к водительской дверце.

Я присел, чтобы иметь возможность стрелять через фургон. Джек начал опускать руку:

– Я сейчас открою дверь, Майк.

– А я готов на все ради ее безопасности. Не испытывай меня, Майк. Я выстрелю.

– Ты хороший, Майк. А теперь выходи, пока тебе не сделали хуже.

Он открыл дверцу, подался ко мне и стал сама доброта.

Я знал каждую фразу, каждый жест, каждый намек, который он мог пустить в ход, чтобы охмурить меня. Я все это уже видел и слышал всякий раз, когда Джек делал мне очередное предложение. Сколько раз он доверительно наклонялся ко мне с хитринкой в лице, прищурившись и пошевеливая пальцами, стараясь втянуть меня в очередную преступную аферу?

Я знал их, потому что такими же бывали отец и я сам. Но теперь и в его лице, и в таких же зеленых, как у меня, глазах было что-то донельзя странное. Наверное, потому, что я впервые смотрел ему в глаза поверх ствола.

Я прицелился ему в лицо. Конечно, он мой брат, но сколько можно подставлять другую щеку? Когда это закончится, если не сейчас? Однажды он уже погубил мою жизнь, предоставив отвечать за последствия преступления, из-за которого я много лет назад едва не угодил в тюрьму. По большому счету после всех страданий, которые мне выпали из-за Джека, должно ли меня сильно волновать, останется он жив или умрет?

– Последний шанс, – предупредил я.

Он еще чуть приблизился:

– Да брось, Майк…

Я напряг руку. И Джек впервые осознал, что просчитал меня неправильно. Я увидел в нем страх. И нажал на спуск. Пистолет дернулся. И мой брат закричал от боли.

Стекло водительской двери взорвалось осколками. Джек рухнул возле фургона, закрыв лицо ладонями. Я перебрался на место водителя. Дверь все еще была открыта. Возле нее лежал Джек.

Отняв руки от лица, он обрушил на меня град ругательств, потом стал ощупывать глаза и щеки.

Наверное, он решил, что я выстрелил ему в лицо. И я понимал, почему он ошибся. Я надеялся, что у Блум создалось такое же впечатление, потому что мне требовалось выиграть время.

– Не будь ребенком, – сказал я и приставил пистолет к его голове, заслоненной от Блум распахнутой дверцей. На щеке у Джека кровоточил небольшой порез. – Я стрелял в окно. Тебя лишь поцарапало осколком. А теперь дай телефон.

– Что?

– Гони телефон. Я знаю, что твой они не заблокировали. Где он? Мне надо позвонить.

Он показал на карман. Я достал из него телефон и обшарил талию Джека.

– Где пистолет?

– На спине.

– Перевернись лицом вниз.