Мода на невинность - Татьяна Тронина

Виргиний покраснел, потом побледнел, потом вспотел.

– Ах, вы имеете желание обсуждать на эту тему... да-да, я теперь понимаю. Следователь был, – нервно пробормотал он. – Только я не имею к этому делу никакого отношения. Я случайно... я даже не свидетель, потому что не присутствовал в том моменте! Это произошло уже после моего ухода. Я американский гражданин, у меня есть грин-карта...

Он назвал уходом свое жалкое бегство – и, странно, я вдруг успокоилась и даже нашла в себе силы засмеяться.

– Ах, Виргиний, вы не обижайтесь! – ласково произнесла я, не понижая голоса. – Я просто вспомнила, как вы убегали от Потапова, забыв про одежду. Вам не было холодно? Такой ливень...

Двое за соседним столиком захихикали, бармен Саша, принесший в этот момент полный поднос, бесстрастно скосил глаза на Виргиния. Разумеется, все всё знали, но мне доставляло удовольствие мучить этого ничтожного человечка. Ведь если б не полез он тогда к Люсинде через забор, моя подруга была бы жива...

– Тише! – прошипел он. – Зачем обсуждать все на публику?! Вы имели желание узнать, где Ник, таки вот – он уехал. Он уехал! А теперь уходите, я вам все сказал.

На миг я испугалась – зачем я дразнила Виргиния, это может испортить все дело, а потом поняла, что могу давить на этого человека, потому что он трус. Очень он мне не нравился, зачем только Ник взял его к себе в секретари...

– Мне нужен его адрес.

– Он уехал в Америку.

– Мне нужен его адрес в Америке.

– Не дам.

Минуту мы сверлили друг друга глазами, потом Виргиний не выдержал и опустил взгляд в тарелку. Лосось, запеченный на гриле, белые грибы, нежнейшее желе из телятины, бутылка вина, на которой было написано что-то по-французски... Да, это был явно не бизнес-ленч по триста рублей. И как только у него аппетит не пропал!

– Тогда я скажу следователю, что это вы толкнули Инессу под машину.

Виргиний даже онемел от такой наглости.

– Зачем вам адрес моего друга? – наконец спросил он.

– У него появились здесь родственники, тоже Ивашовы, до недавнего времени о них никто не знал.

Странно, но, по-моему, это испугало Виргиния еще больше.

– Родственники?! Он единственный прямой потомок...

– Есть неоспоримые доказательства.

– Хорошо, – вдруг кротко заявил мой собеседник. – Я ему передам потом, он пришлет почту.

– Нет, я все-таки хотела его адрес...

– Хорошо, – все так же кротко согласился Виргиний. – Вот вам его адрес.

Он написал на салфетке несколько слов по-английски – вполне похоже на адрес, названия угадывались известные, какие-то цифры...

– Теперь уходите.

«Врет! Все врет! И адрес ненастоящий... А где узнать настоящий? Администрация не скажет, они всего боятся, тогда у следователя... У следователя должны быть все адреса, он же беседовал с Ником... Ах, зачем я только дразнила этого дурака! А если Ник уехал раньше той ночи? Ну да, он наверняка уехал раньше, иначе бы он примчался, он бы все дела отложил, он так любил Инессу...»

– Когда уехал Ник? – спросила я. – В какой день?

– Давно уехал, – туманно ответил Виргиний, постепенно проникаясь интересом к лежавшему перед ним лососю. – Я не помню, в какой день...

– Раньше той ночи?

– Ну да, конечно, – раньше той ночи, когда глубокоуважаемая Инесса, мир ее праху...

– Так он действительно ничего не знает!

– Ну да, он в абсолютной безвестности! – неожиданно оживился Виргиний. – Неужели вы, Оленька, думаете, что мой друг не пришел бы, когда такие невероятные события с мадемуазель Инессой... А знаете, что? Вы напишите, обязательно напишите ему вот по этому адресу, – он постучал вилкой по салфетке. – Я, конечно, когда вернусь, тоже ему расскажу все, но и вы, как подруга... О, он будет так расстроен! – Виргиний изобразил трагическую гримасу. – И о родственниках тоже напишите!

«Уехал... Да, это следовало понять с самого начала – что он неожиданно уехал, так и не узнав... Может быть, он даже предупредил Инессу, что уедет, не обо всем же она мне докладывала...»

– Ник обещал пробыть в Тишинске хотя бы до конца лета, – пробормотала я, с трудом сдерживая слезы.

– Что ты хочешь, Оленька! – Виргиний, покончив с лососем, принялся за грибы. – Его неожиданно вызвали... Срочные дела! Я поеду немного позже...

– Что за дела?

– Ну, об этом не имеет смысла рассуждать, это бизнес...

Я посмотрела на адрес на салфетке, как на последнюю надежду. А вдруг не врет, вдруг адрес взаправдашний? В самом деле, зачем Виргинию скрывать что-то, ведь к Нику нет никаких претензий...

– Учтите, Виргиний, – неуверенно начала я, вертя перед собой салфетку. – Даже если вы написали неправильный адрес, мы все равно найдем вашего друга – он известный танцор, у него школа...

Виргиний вдруг поперхнулся и закашлялся.

– Что? – сказал он, наконец справившись с кашлем. – Ах, ну да... Великий танцор! Это вам не стриптизер какой-нибудь в ночном клубе... Идите, Оля, идите.

Я ушла, пожилой швейцар долго и неодобрительно смотрел мне вслед, даже между лопатками стало горячо...

Я никак не могла понять, правильно ли вела себя с Виргинием. Конечно, он дрянь человек, только объяснять таким людям, какие они непорядочные, бесполезно. И о Нике он как-то мерзко отозвался, с издевкой. «Стриптизер... в ночном клубе...» Хотя, если задуматься, Ник, наверное, имел бы бешеный успех, если бы был стриптизером. Безумно красив, безумно пластичен... Я вдруг вспомнила, как Инесса рассказывала о том танце, исполненном только для нее, и слезы опять подступили к глазам. Бедная моя подруга, как она могла быть счастлива с Ником. Николай Александрович Ивашов! Отдам Аристовым этот адрес, как-нибудь разберутся...

Я дошла до скверика возле библиотеки и села на скамейку, чтобы справиться со своими чувствами. Не хотелось идти по городу и откровенно печалиться и давать людям повод для обсуждения.

Я смахнула слезы с ресниц, и в это время кто-то тоненько заскулил в кустах – так неожиданно, что я вмиг пришла в себя.

– Костя!

Да, это был он, со своей неизменной проволокой в руках, он смотрел и одновременно не смотрел на меня, обливаясь горючими слезами, солнце блестело в его стриженых светлых волосах, образуя что-то вроде нимба.

– Костя, – ласково произнесла я, заставив себя улыбаться. – Костя, иди сюда, садись рядом...

Он, наверное, опять расстроился из-за меня.

– Иди, не бойся. – Я похлопала по скамейке ладонью. – Расскажи мне, как ты живешь.

– Ку...кумляк, – произнес он, судорожно вздыхая, отчего кадык на его тощей шее заскакал вверх-вниз, – кумляк котеньке опасяся...