Три мужа для Кизи - Елена Свительская

– Не поединка, – усмехнулся мужчина. – Цель лилы – это не война.

Чуть помолчав, Лакшми добавила:

– Но всё же мне жаль того…

Бог оказался вдруг присевшим совсем рядом с ней, пальцами нежно укрыл её губы и рвущееся из них имя.

– Не говори, – шепнул он на ухо ей, мягко касаясь её мочки над серьгой нежными губами, повергая в трепет от внезапного и ласкового прикосновения. – Мне кажется, что сейчас она видит нас во сне. А ей всё наперёд знать ни к чему.

Мягко убрав руку его, да поцеловав нежно его ладонь, дэви мягко попросила:

– Но её судьба… не мог бы ты сделать её хотя бы немного светлей? Ведь в прошлом… – но замолкла внезапно, не желая приоткрывать другой пласт судьбы и вселенной.

– Ты посмотри туда, – усмехнулся тепло ей супруг, указывая куда-то рукой.

Она проследила туда, куда указывали его кончики пальцев. На два силуэта, два смутных силуэта, возникших из дымки над океаном.

– Ну, конечно! – радостно вскричала женщина. – Тогда и сейчас! Они не могли не прийти вдвоём! – и посерьёзнела внезапно. – Теперь я всё поняла, мой господин!

***

Я села на своей подстилке, тяжело дыша.

Снова сон. Снова странные сны. Но этот был на удивление яркий! Свежесть над водами молочного океана… массивное тело царя нагов, в знак своей благодарности предавшего тело своё и жизнь служению великому богу Тримурти. Такой большой и жуткий змей, но такой добродушный рядом со своим господином, охраняющим вселенные.

И это странное чувство…

Руку положила над быстро-быстро бьющимся сердцем. Почему такое чувство, что этот сон и этот разговор богов – обо мне?..

И… и даже не то, что они говорили о каком-то человеке со сложной судьбой, потрясло меня. Даже не то странное осознание, что речь шла о моей судьбе, из переплетающихся любопытства и дикого поглощающего ужаса.

Нет…

Две фигуры в плотной дымке. Кажется, там стояли женщина и мужчина. Кажется… да, как будто на левой ноздре женщины что-то блеснуло. Может быть, кольцо-натх? И она стояла совсем рядом с тем мужчиной. Может быть, муж и жена? Да и…

Лицо задумчиво ладонями протёрла, то ли пытаясь смахнуть воспоминания о странном сне, то ли отчаянно пытаясь заглянуть туда, за завесу реальности, куда могли смотреть великие боги, но куда не могла заглянуть я.

Силуэты. Два смутных силуэта в дымке. Украшения тёмные. Не золотые. Рудракша? Точно, на предплечьях, запястьях тех мужчины и женщины могли быть браслеты из рудракши, а на шеях – двойные бусы из рудракши. Значит, не знатные? Или… брахманы? Паломники? Ах, да… дхоти мужчины… вроде бы они были длинные и светлые. Из знатного рода?

Растерянно уронила руки.

Если дхоти того мужчины были светлые, то он был из варны брахманов или вайшьи? Но кто он?..

Дыхание всё ещё было прерывистым после странного сна. А сердце всё ещё странно билось. Особенно, когда я вспоминала о мужском силуэте из плотной дымки. Мне вдруг отчего-то отчаянно захотелось увидеть его глаза.

Отец и мать?..

Сердце замерло, на долгий миг.

Нет, кажется, не он. Но кто?.. Кто привидевшийся мне и богам мужчина?.. И почему душа моя в таком смятении, когда я думаю о нём?..

К вечеру этого дня была церемония Менди. Аша, как замужняя женщина, развела хну водою и маслами, а затем долго и серьёзно разрисовывала мои руки. Сарала, кое-что знавшая о письме, нарисовала ей на песке как выглядят имена моих мужей. И Аша, загадочно улыбаясь, прятала их имена на узорах моих рук.

И на этот день пришли не только женщины семьи старосты, Прия, да дочь и внучки Аши, но и сёстры и мать Прии и ещё двое из женщин нашей деревни с дочерьми.

Пока Аша рисовала на мне диковинные цветочные узоры, другие гости по очереди, а потом уже по настроению пели или играли на барабане.

– Береги узоры, Кизи! – строго сказала Сарала, когда её дочь закончила и задумчиво отходила и приближалась, созерцая свою работу. – Чем дольше продержатся мехенди, чем ярче они будут, тем крепче тебя будут любить твои мужья!

– Какой из? – спросила одна из девушек насмешливо.

Но, когда девочки и женщины повернулись к их стайке, там уже молчали. Так и не поняли мы, кто так сердито пошутил надо мной во время торжественной церемонии.

– Если уж серьёзно… – Аша вздохнула, потом сжала мои щёки, ласково-ласково. – Береги свои мехенди, Кизи! Пока узоры не сойдут с твоих рук, ты можешь не работать в новом доме.

Так на мне появилось одно из шестнадцати необходимых украшений невесты.

И более меня из дома не выпускали. И до самой свадьбы не отпустят.

Ночью я тихо-тихо плакала о моей судьбе. Потом вдруг кто-то подкрался ко мне, и чьи-то тонкие руки обняли меня. Я вначале страшно испугалась, но когда голова ткнулась в мой локоть, рядом с тонкими руками, я поняла, что ко мне подошёл ребёнок. Да, в общем-то, вместе со мною в этом доме было трое детей.

Утром я проснулась в объятиях Малати. И долго боялась пошевелиться, чтобы не разбудить её. Милое, сонное лицо. Завитки волос у лба. Интересно, моя дочка будет похожа на неё, когда родится? Так ли будет коверкать слова, как её младшая сестра? А, нет, Аша упоминала, что самая младшая из её дочерей осталась дома. Потому что мать побоялась брать её в дорогу, совсем ещё кроху. Да и мать её мужа была сердитою, видимо, совсем не хотела отпускать.

Малати очень мило спала. Сопела во сне. Я ею залюбовалась. Снова невольно захотела стать матерью. Матерью девочки.

Сарала и Аша, проснувшись, с улыбками на нас посмотрели. Да утащили младших девочек по делам. И я лежала, боясь дышать шумно, боясь пошевелиться, обнимая эту милую девчушку, столь серьёзно отозвавшуюся на мою просьбу о помощи. И так сочувственно потянувшуюся ночью меня утешать, поняв, что я проснулась и плачу в темноте. А потом поцеловала в лоб, когда она проснулась.

Да, доля женщины тяжела. Но, кажется, есть что-то красивое в том, чтобы стать чьей-то матерью. Чтобы появились чьи-то тёплые, тонкие руки, которые будут меня обнимать. Которые смогу целовать я. И чьи-то большие ясные глаза, которые будут смотреть на меня так серьёзно, открывшись. И смех будет звенеть, неожиданно разлившийся с её губ.

Но где же, где же Сибасур? Неужели, что-то дурное случилось с ним? С тем, кто сам назвал меня своею сестрой? Кто мне помогал? О, только бы ничего дурного не случилось с ним!

– Я понимаю, почему ты плачешь, – сказала грустно дочь Саралы, вновь обнимая меня.

Но, право же, она не поняла.

На этот день была церемония халди. И сердце моё совсем уж заныло, поняв, что время моё почти вышло. Халди бывает в день свадьбы или накануне её! Очень сильно торопился Яш. Слишком сильно. А что я? Я могла разве что молиться богам, чтобы вразумили меня поступить как лучше и как правильнее. Но боги никак и ни на что не намекали мне, будто совсем оставив меня. А как лучше – я сама не знала.