Три мужа для Кизи - Елена Свительская

Нагиня задумчиво волосы оправила, многозначительно браслетами запястий прозвенев.

Муж её внимания не обратил. А вот дэв, намёк поняв, тоже ступил к Ванадасуру, изображая дружелюбие:

– Мерзкий Бриджеш много сыновей и потомков мог иметь. Он похоть свою удерживать не умел вообще. И мало кто сумел его, разгорячённого, прогнать от жён и дочерей своих. И некоторые даже не смогли уберечь от него своих матерей. Девочки, монахини, вдовы, одинокие, чужие возлюбленные, больные и здоровые… мерзкий Бриджешаракшас хватал всех без разбору, кто хоть немного приглянулся ему. Хотя, впрочем, надеюсь, что не столь уж и много отпрысков его осталось, сколько я тут подумал, напуганный.

– Напуганный? – насмешливо вскинул бровь асур.

– О, тот демон сущим чудовищем был! – серьёзно и огорчённо дэв сказал.

Хотя, впрочем, сейчас не сострадание к жертвам того беспокоило его.

– Да вроде всех его ублюдков задушили или перерезали? – ухмыльнулся ядовито наг. – Нет ничего горше нежеланного потомства, да ещё от семени другого мужчины.

Вздрогнула напугано его жена. Хотя она ещё точно ничего не знала. Не была уверена. Но муж, недавно ещё столь ласковый иль страстный, опять её ударил, хлёстко и больно. О, сколько боли она потерпела из-за мерзких двух асуров, словами передать невозможно! И сложно сказать, что больше было: ревности к другим жёнам, которых ласкал муж любимый, которыми овладевал, когда не заходил к ней иль ласкал при ней, заставляя смотреть и участвовать, или уже униженности от рук юного асура, или боли от предательства асура взрослого.

– А уж если дочь али жена понесут от такого чудовища как этот мерзкий ракшас… ох, не дело губить плоды своих женщин. Но я понимаю отцов и мужей, которые руками своими душили его выродков.

– Да погодите… – Ванадасур задумчиво погладил свои усы, густые и роскошные. – Так вроде же Бриджеша давно уже не видно? Очень давно. Сиб не может быть сыном его.

– Но трупа мерзкого ракшаса никто не видел, – Ниламнаг проворчал. – Живым его не видели давно ни в одном из миров. Да и сдохшим, протухшим тоже, – мечтательно провёл кончиком пальца по изгибу своего лезвия, любуясь на выступившую каплю крови. – Сестру мою, которую он схватил, и которая понесла от него, я своими же руками зарезал, чтоб не сбежала, чтоб не родился где-то выродок, который ославит наш славный род.

Затряслась от ужаса его супруга. А он задумчиво вторую царапину прочертил на другом пальце, второю каплей крови своей любуясь.

– Я ведь долго орал при всех, что зарежу мерзавку. Чтобы до него донесли. Но подлый Бриджеш так и не явился её спасать, – пальцы соединил, отчего слились две капли крови во единую. Он задумчиво смотрел на них. – А потом я её зарезал. И даже после смерти её и его ублюдка, мерзкий ракшас не пришёл отомстить за убитого его ребёнка и женщину его убитую. Заделать ублюдка – заделал. И выкинул их обоих, что дитя своё, что мать. Ни стыда, ни совести! – мрачно прищурился, пальцы разжимая, смотря на разделившиеся пятна крови. – Да, впрочем, чего ещё ждать от ракшаса?!

– Сестру бы хоть пощадил, – не выдержал Ванадасур. – Хотя бы потому, что грешно убивать женщину, носящую ребёнка.

– Да что уж теперь?.. – Ниламнаг задумчиво поднял меч – и луч солнца осветил две свежих полоски от новых капель его крови. Верхняя, соскользнув по наклонённому лезвию, снова слилась воедино с нижней. – Теперь, когда я её уже убил? Она правда умерла.

Хотя, как ни старался мужчина выглядеть холодным и смертельно неумолимым, как и лезвие его изогнутого меча, однако же не сумел. Грусть на миг отразилась в его глазах. И, к ужасу его, грусть отразилась в глазах его отражения на лезвии.

А нагиня робко улыбнулась, увидев, что жестокосердный супруг дал слабину. Может, когда-нибудь всё же её простит? Может, не захочет более терять своих?

– Он всех своих женщин выкидывал, поимев, – горько сказал дэв. – Ужаснейшее существо!

– Хотя, вроде, поговаривали, что боги таки отплатили ему за унижения всех, – задумчиво наг добавил. – Ходили слухи, что женщина одна не досталась ему. Та, которую он больше всех хотел.

– Нет, погоди-ка, – вмешался Ванадасур. – Я припомнил. Ходили слухи, что тот ракшас подох потому, что ссильничал какую-то женщину. Одну из тех, что не хотела ложиться с ним. И кто-то ему всё же отплатил.

– Да, впрочем… – дэв на нагиню помрачневшую покосился. – Да что мы всё о глупом мальчишке, да о ерунде? Поединок не закончен наш.

– О, ты прав, мой прекрасный соперник! – дружелюбно улыбнулся ему Ванадасур. – Поединок надо бы закончить.

Зевнув, женщина, легко ступая, пошла от них, будто прогуливаясь. Когда они видели её спину, покрытую роскошным одеялом чёрных и длинных волос, они не видели улыбку, играющую на её устах. Счастливейшую улыбку на ядовитых её устах.

***

Я проснулась незадолго до рассвета, со слезами на глазах и с бешено стучащим сердцем. Новый сон был до ужаса ярким и настоящим будто. Да и… полежав без сна и припомнив прошлые мои сны, я вдруг поняла, что и этот сон является продолжением предыдущих. Мне же однажды приснилось, как Сиб язвил, пытаясь вызвать Ванаду на поединок. Я думала, просто сон. Но… но, значит, это были настоящие их отношения! Сибасур только всеми силами пытался вызвать хорошего воина и, быть может, известного среди своих, на поединок. Он не был учеником Ванады. А в этот раз, отчаянно пытаясь выполнить мою просьбу, Сиб ещё и назвал Ванаду своим врагом. Он больше за ним не пойдёт. Ни звать его, ни помогать ему.

Значит, правда могла присниться мне в моих снах. Хотя я всё ещё не могу понять, почему?..

Рассвет встретил меня у алтаря, коленопреклонённой, со сложенными у груди ладонями.

Может, с моей стороны и нечестно так говорить, но… но я рада, что в моей жизни появился Сибасур! Он показал мне, что люди… да, впрочем, не только люди. Он показал, что кто-то из тех, кому мы помогали, хранит в своём сердце благодарность. И кто-то иногда хотя бы отвечает нам добром на наше добро. И, как мне показал Сиб, в имени которого даже звучит «разрушитель», страшный облик – это только облик. Под любым обликом может скрываться сердце, которое знает, что такое дхарма, которое может жить, следуя дхарме. И как бы жизнь моя ни сложилась, я теперь знаю, что в этой тяжёлой жизни будет и что-то доброе. Хотя бы иногда, но будет непременно! И, хотя сердце моё в смятении, хотя я сейчас чувствую себя страшно беспомощной, я теперь буду жить и верить. Нет, не верить. Я теперь буду уверена. Часть этой жизни страшная и мучительная. Часть этой жизни – хаос. Хаос иногда случается, коверкает привычный порядок вещей. Но часть этой жизни – тепло и свет чьей-то доброты.

О, Сибасур! Как я благодарна тебе, что ты пришёл в мою жизнь! И я постараюсь стать тебе хорошей сестрой. Тому, кто назвал меня своею сестрой. Тому, кого страшно замучила эта жизнь, кто с рождения вынес много несправедливостей. Ведь сбылся сон, в котором ты умирал раненный у Ганги. Наверное, тот сон о жутком твоём рождении – тоже правда. Но ты выжил. Как я рада, что ты смог выжить, хотя никого тогда не было возле тебя! Я тоже буду охранять тебя и твой покой!