Западня Данте - Арно Делаланд

Но у Дьявола была лишь копия.

Он еще погримасничал перед зеркалом, затем бросил шапочку на пол и старательно растоптал.

Час Франческо Лоредано пришел. Завоеванная Венеция сможет еще один раз, последний, выставить его останки в зале Пьовего. Новые инквизиторы будут нести над ним бдение, как и члены правительства, избранные для служения республике. Ну и неизбежные каноники из базилики Сан-Марко. Тело покажут толпе, а потом перенесут в собор Санти-Джованни-э-Паоло, где покоятся его предшественники. И в траурной процессии пройдут нобили в красных одеждах — сторонники возрожденного государства, капитул Сан-Марко и музыканты из королевской капеллы, представители всех четырех великих братств, черное и белое духовенство, корпорации Арсенала, трое общинных адвокатов, государственные прокуроры, актеры четырех больших оперных театров, нотариусы и секретари из канцелярии дожа, а также их глава, великий канцлер. А впереди процессии пойдет он, Дьявол, единственный оплот, единственный представитель власти, способный защитить Светлейшую и восстановить былое имперское величие. Величие царицы морей.

Но хватит! Дьявола уже ждут.

Шахматные фигуры расставлены. Дальше события будут разворачиваться быстро.

Силы зла объединяются, чтобы нанести наконец последний удар по дряхлой республике.

* * *

В Маргере, под удивительным куполом парадного зала виллы Морсини, Экхарт фон Мааркен и его союзник заканчивали приготовления. Чтобы воссоединить свои силы, они решили устроить новую штаб-квартиру на материке, на берегу Бренты. Огненные птицы, собравшиеся под этим барочным, расписанным клубящимися облаками куполом, готовились пойти на штурм. Гордый взгляд какого-то античного бога словно пронзал нарисованное небо, чтобы пересчитать своих заблудших детей. От одного конца до другого в больших зеркалах гигантского овального зала бесконечно отражались толпившиеся здесь фигуры в капюшонах. Уже наступила ночь, и огромные люстры освещали воздвигнутый ради такого случая помост, накрытый ковром цвета крови.

Вербовка Огненных птиц была делом долгим и трудным. Эта разношерстная армия опиралась на одну из самых странных организаций. Совершенно невероятная мешанина людей с разными, а порой и противоположными целями: наемники, привлеченные запахом добычи, продажные чиновники, нобили и интриганы, которым надоела неповоротливость властных структур, бедняки и нищие… Ну и не стоит забывать о подкреплении фон Мааркена. Тот привел за собственный счет два батальона австрийцев из своей личной гвардии, в данный момент находившихся вблизи пролива Отранто на борту галер, и профессиональных солдат, которых ренегат терпеливо уводил — и увел в конечном итоге — у австрийской короны. Поражения в войне за имперское наследство сильно увеличили ряды разочарованных, позволив таким образом фон Мааркену значительно усилить свою армию. Таким образом, венецианцев среди мобилизованного воинства была лишь половина. К операции присоединились венгры, богемцы и даже несколько пруссаков. Тайными путями фон Мааркен смог донести до Фридриха Прусского, что тому весьма не помешало бы иметь надежного союзника во главе Светлейшей. Опасная игра, поскольку австрийский герцог в случае успеха рассчитывал бросить плоды своей победы к ногам Марии-Терезии и таким образом вернуть себе благоволение императорского двора. Но Фридрих с Марией-Терезией были заклятыми врагами. И Силезия не самое мелкое из яблок раздора между ними. Фон Мааркен вел двойную игру, но ему было не привыкать. Так что он чувствовал себя сродни венецианцам…

Эта идея пришла ему в голову благодаря странному стечению обстоятельств. Взять Венецию штурмом! Это даже не дерзость, а чистейшей воды глупость. Несомненно, еще несколько десятков лет назад о подобном и подумать было нельзя, да и сейчас показалось бы сущим бредом для всех, кто по-прежнему верил в кажущееся превосходство Светлейшей. Но достаточно было соскрести позолоту, чтобы фон Мааркен получил подтверждение тому, что знали все: чахнущая республика смотрела в зеркало своего заката. Знать почесывалась, власть позевывала, а купцы были готовы услышать голос нового хозяина. И другие империи рушились задолго до Венеции. Прощай, Светлейшая! Венеция была теперь обычным городом. А взять штурмом город — дело житейское. И остатков былого имперского величия недостаточно, чтобы фон Мааркен отказался от столь сомнительного предприятия. Наоборот, это его возбуждало. И он принялся всерьез обдумывать проблему. И по мере того как герцог стягивал под свои тайные знамена все больше разношерстных сторонников, используя старые как мир способы, его мечта начала приобретать реальные черты. Он удвоил усилия, подбирая подходящий план сражения, и довольно быстро обнаружил самый благоприятный момент для открытия огня. Если и устраивать нападение, то лучше всего это сделать во время празднования Вознесения, в самый разгар карнавала. Это был период настоящего затишья, пауза, во время которой власти города, рассредоточенные среди огромной толпы в карнавальных масках, не вмешивались особо в гулянья. И ключевые уязвимые точки в это время не больно-то охранялись. При этой мысли мятежный герцог улыбнулся. Венеция стоила войны, и как только она падет, вся Адриатика и Средиземное море будут принадлежать ему. Своего рода искупление пред Марией-Терезией. И больше никогда с ним не посмеют обращаться как с парией, еретиком среди своих.

Но что в рамках этого плана делало мечты реальными, так это пособники, найденные им в сердце властных структур республики. И это окончательно убедило его в возможности такой авантюры. Фон Мааркен отлично знал, что искусство интриги у итальянцев в крови. И умел этим виртуозно пользоваться. Однако его местные союзники, как во властных структурах, так и обычные граждане, были обоюдоострым оружием. Следовало признать, что Дьявол, Химера, сумел посеять панику в Светлейшей весьма талантливо. А запланированные убийства всед) лишь чистая необходимость. Никаких случайностей. Они были просто вынуждены избавиться сперва от Торретоне, потом от священника Сан-Джорджо и стеклодува Спадетти. Не говоря уже о самом значительном трофее на данный момент: грозном Эмилио Виндикати, могущественном главе Совета десяти! При воспоминании об этом фон Мааркен с трудом удержался от смешка. Что же до Лучаны Сальестри, привыкшей выслушивать на подушке откровения от всех и вся, то и она представляла собой нешуточную угрозу. Но угрозу предвиденную. На стадии, когда подготовка к атаке была еще не закончена, они не могли позволить себе ни малейшего риска. Фон Мааркена покорила ясность мышления Дьявола, который с самой их первой встречи на вилле в Канареджо начал расставлять фигуры на доске, и, зная, что неизбежно придется избавляться от некоторых помех, разработал план их последовательного истребления, основываясь на творчестве величайшего из итальянских поэтов. Экхарту хотелось бы услышать, что Химера, составляя этот план, руководствовался лишь острой необходимостью сохранять в строжайшей тайне сам заговор и личности участников. Своими эзотерическими и сатанинскими зарисовками он сумел отлично запутать противника. И Виравольта, и Рикардо Пави все еще вязли в этой приманке. И точно так же сработали изготовление паноптики и выкрутасы в Арсенале. Дьявол — настоящий художник. В своем роде. Но именно это и смущало фон Мааркена. Зачем понадобились столь сложные постановки? Спектакль в конечном счете обернулся против них. Они перестарались в гордыне своей. Пускать противника по ложному следу — это одно, а вот привлекать излишнее внимание — совсем другое. Дьявол — игрок. Виравольта тоже. Потому-то так быстро и отыскал нужный след, сообразив, что все это отнюдь не деяние психа-одиночки, как можно подумать — и как Дьявол, развлекаясь, одно время позволял ему думать, — а за этим кроется целая группа заинтересованных лиц. Он довольно быстро догадался о причастности стеклодува с Мурано, затем обнаружил проделки в Арсенале и существование паноптики… И хотя организованное дожем расследование в конечном итоге принесло мало плодов, по мнению фон Мааркена, оно все же продвигалось слишком быстро. И теперь бдительность властей во время праздника не только не притупится, как он рассчитывал, а, наоборот, возрастет. Арсенал будет приведен в состояние боевой готовности. А вот это может оказаться решающим фактором по вине необузданных амбиций его эстетствующего союзника. Чрезвычайно самоуверенный, тот явно наслаждался ситуацией. Что это? Легкомыслие? Мания величия? Безусловно, и то и другое. Однако при тщательной подготовке плана он проявил потрясающий организаторский талант и редкую предусмотрительность. Потому-то фон Мааркен и был сильно встревожен, все еще не желая думать о поражении. Поскольку поражение совершенно однозначно означало смерть, в первую очередь его собственную. И он не разделял непонятного оптимизма Дьявола, на которого взирал то с приправленным толикой зависти восхищением, то с растущей опаской. Экхарт был отнюдь не дурак. Если республика падет, то запросы у Дьявола могут оказаться куда более значительными, нежели те, на которые он вправе рассчитывать. Как только Лоредано уберут, властные структуры будут прибраны к рукам. Однако нельзя исключать противодействия другого рода. Фон Мааркен отлично понимал, что вовсе не застрахован от внутренних дрязг и сам может оказаться в опасности… Возможность, к которой нужно заранее как следует подготовиться.